Ты должна была расслабиться, рассказать все что знаешь, при этом случайно не подсмотрев прошлого и не превратившись в боевую дриаду.

— Боевую дриаду? — теперь Полина смотрела недоуменно.

— Способную использовать растения для нападения на великую и неприкосновенную персону главного садовника, — Карел наконец разжал пальцы и убрал руку. Полининой ладони в миг стало холодно и сиротливо. — Может твой дружок, графский наследник, перестарался и чуть тебя не уморил?

Задумчивое выражение не успело задержаться на скуластом лице — девушка взвилась, подскочила из-за стола и, нависнув над сидящим, выдала:

— Рейнар не такой! Я уже говорила — он бы никогда не причинил мне боль. Я это знаю, чувствую…

— Много столетий садовники нас травят, корчуют и жгут. Они убили моего брата, до смерти замучили одну из внучек Тори, срубили на корню Белую Розу, твою тетку, — снизу вверх смотрел Карел на разъяренное лицо Полины. Его ровный и размеренный тон не отражал никаких эмоций. — Младшему отпрыску Первородной не перепало и толики семейного волшебства. Из зависти, обиды или еще по каким причинам потомки первого Матеуша Кохани основали Орден вольных садовников. Такие, как я, для них — сорняки. Такие, как ты, паразитки. Задача ордена не допустить, чтобы мы разрослись. Гарнье — один из них, наследник графа, его правая рука.

— Нет! — отчаянно замотав головой, Полина отступила. Рейнар Гарнье, пустивший корни в ее юном неискушенном сердце, не мог быть злодеем. Его слова, чувства, ласки — все было искренним. Она бы поняла фальшь! Но память уже услужливо подбрасывала топливо для сомнений:

— Паразитка… Меня так назвала одна дама на выставке, где Рей показал твои рисунки и…. — ужас внезапного понимания округлил глаза Полины, — … и старый пень! Это, это…

Не в силах произнести вслух, девушка несколько раз беззвучно открыла и закрыла рот.

— Бейзил Замен. Мой младший брат, — ничего не выражающим голосом подтвердил Карел, поднимаясь. Теперь он на полголовы возвышался над Полиной, а исходящая от мужчины внутренняя сила добавила его сухопарой фигуре угрожающего объема. — Несколько месяцев назад графские ищейки нашли и разорили мое парижское убежище. Похитили дневники, картины и Василия. С тех пор я вынужденно скрываюсь здесь — Халлербос не пропустит чужака, дом отрезан от мира, нет дорог, электричества, связи. Нет проблем. Кроме меня сюда могут попасть только потомки Арчибальда Ларуса.

— Старушка и громила со шрамом?

— Стэнли и Мардж. До знакомства с Повиликой старина Арчи был счастливо влюблен в другую, некую Брианну из Кавендиша. Так что, малышка Тори — разлучница. Арчи так и не узнал, что стал отцом отличного парня, а Брианна дожила до преклонных лет, гадая куда пропал ее верный капитан дирижабля. В чем-то садовники правы — повиликам нет дела до других, когда на кону стоит собственная жизнь. Прогуляемся? Мне надо проветрить мозги, да и тебе на свежем воздухе легче будет принимать новый жестокий мир. А пока вспоминай каждое слово, сказанное графом и его прислужниками. Каждый жест и совпадение. Мы должны понять, что действительно нужно садовникам, а еще не помешает пробудить твою магию. А то за пятьсот лет только мужиков сживать со свету научились, — на этих словах, Карел наигранно весело улыбнулся, подмигнул и вытянул руку — в заварочном чайнике звякнула, задрожав, крышка, чуть подпрыгнула вверх и съехала на стол.

Еще секунду назад ошпаренный, напитанный кипятком лист мать-и-мачехи выглядывал наружу: зеленый гладкий с одной стороны, и серебристый бархатисто-мягкий с другой, свежий, будто только что сорванный у лесной тропы.

* * *

— Теперь ты мне веришь? — спустя час чистого волшебства они сидели на крыльце, поедая горячие гренки с сыром, приготовленные Мардж. То, с какой легкостью растения слушались Гиностемму, казалось Полине магическими фокусами, недоступными для понимания. Трава поднималась волнами и послушно стелилась под ноги, деревья смыкались за спиной и образовывали аллеи, гиацинты пробуждались из луковиц, а на засохших ветвях набухали почки.

— Верю, что ты можешь быть опасен. Но на древо зла из пророчества все это представление не тянет.

— А что тянет? — в мужчине, слизывающем с пальцев капли масла и хлебные крошки, не было и следа пугающего образа из видения. Но ведь что-то заставило Полин Макеба, видящую скрытую суть, как ни одна из Повилик, определить его — «воин, изгой, сорняк»?

— То, что ты все эти годы хранил пень, в смысле, труп… то есть тело брата — несколько жутковато.

— Долгая и не самая своевременная история. Спроси позднее у Халлербоса, он любитель разговоров о прошлом.

— Но я спросила тебя, — Полине нравились едва уловимые вспышки молний, мелькающие в глубине серых глаз перед ответом на раздражающий вопрос.

Вот и сейчас, Карел спрятал недовольство, лениво откинулся на ступени и нехотя ответил:

— Наша способность — продлять жизнь избранниц. Мы излечиваем их от болезней, сохраняем молодость и красоту. Разумеется, не вечно, но наши возлюбленные стареют медленнее обычных людей. Мама прожила сто пятнадцать лет. После ее смерти отец отправился на вечный покой.

— Умер?

Карел горько усмехнулся:

— Судя по моей жизни — мы не умираем в привычном человеческом смысле. Скорее погружаемся в состояние летаргического сна. Жизнь без любви для таких, как я, теряет смысл. Мы деревенеем, обращаемся к своей природе и прорастаем в землю.

— То есть какой-нибудь старый пень в лесу может легко оказаться моим десятиюродным дедом?

— Большинство, как ты выразилась, пней уничтожены временем — выкорчеваны, сожжены и просто потеряны. Но некоторые отправляются в Обитель, чтобы переплестись корнями с подарившей нам жизнь.

— Попался! — Полина аж подпрыгнула, — я прошла инициацию в зарослях Первородной. Не было там никаких замшелых, сплетенных корнями пней!

— Что ж, я тоже там был и пни видел собственными глазами. Более того, твой предок, Арчи Ларус и его «Альбатрос» помогли мне в этой экспедиции. Путешествующий на поезде джентельмен с гигантским пнем вызывал слишком много вопросов. Да и железной дороги в горы Штьявнице не проложили до сих пор.

— Банска-Шьявнице, в Словакии? — клематис на плече нетерпеливо затрепетал лепестками. Карел утвердительно кивнул:

— Там есть руины монастыря. На кладбище при нем была похоронена первая Повилика. Там мои предки обретают покой.

Полина задумчиво прикусила губу — рассказ расходился с ее видениями в старинном замке Первородной, но это была лишь еще одна загадка, которую требовалось разгадать.

— Бейзил не смог прорасти, — продолжил рассказ Карел, — кислотная кровь убийцы обожгла корни брата, убила его навсегда. Тогда мы с Арчи привезли его сюда, и я попытался воскресить. Но то, что работает с деревьями и травой оказалось бессильно с самым родным существом — магия ушла в землю Халлербоса и вместо