сын. Его отец умер от пневмонии год тому назад. Потом у папы тоже диагностировали рак. Рак легких, а он даже не курил никогда. Его вылечили. Стас оптимист. Не знаю, как он пережил все это. Он никогда не говорил мне. А похудел тогда, килограмм на пять. Сегодня утром я разговаривала с Костей. А сейчас его нет. Бедная Ира! Она ведь не хотела его отпускать. Если бы он не поехал, то был бы жив. Смерть буквально шла за ним по пятам. Ты дважды спас его, почему не спас в третий раз?

Я слушал этот монолог с тяжелым сердцем. Потом встал и подошел к перилам. Внизу плескались волны. Белым отсвечивали барашки, когда на гребни волн падал свет из иллюминаторов.

– Когда я увидел этот сон, за неделю до отпуска, я решил, что это просто ночной кошмар. В ту ночь я просыпался дважды. Первый раз – на моменте, когда мы выбирались из гостиницы в Банско. Поэтому я отчасти помнил, что произошло до того. Потом я снова уснул, но что видел, как ни стараюсь – не могу вспомнить. Слишком тяжело. Я сейчас думаю – у меня нет семьи, никто не будет плакать обо мне. Почему не я? Почему Костя? Его время пришло. Никто не умирает просто так, только тогда, когда будет в наилучшем состоянии для этого. Я не знаю, почему не я. Я бы отдал свою жизнь за Костю.

– Не кори себя, – Маша подошла ко мне и встала рядом, – ты и так давно живешь с этим чувством вины. Это очень часто звучит в твоих словах.

– Я знаю, это слишком глубоко сидит во мне. Ты не знаешь, что за груз на мне висит.

– Какой бы не висел, ты не имеешь права позволять этому грузу управлять твоей жизнью!

– Легко сказать! Я не знаю, сколько душ на мне висит. Официально – сорок восемь. Неофициально – я давно со счета сбился. Думал на гражданке все будет иначе, другая работа, другая жизнь. Твоя мама умерла от болезни. А я своих сам отправил на тот свет. Мы поссорились и они поехали к друзьям. На обледенелом перекрестке у фуры отказали тормоза и она собрала их машину и еще пять других. Никто не выжил. Если бы они не уехали – все было бы хорошо. А я остался.

– Ты же говорил, никто не умирает просто так. Прими это не только головой. Сегодня я почувствовала, как Христос стоит рядом со мной. Не глазами увидела и не умом поняла, а чем–то внутри. Я знала, что это Он. Это настолько живо ощущалось, что мне стало страшно. Как все реально, я себе раньше даже не представляла.

– Не бойся. Запомни это чувство. Это начало всякой мудрости. Надо ценить, что мы имеем сейчас. Может быть, завтра для нас никогда не наступит.

– Что будет, когда мы вернемся?

Я обнял девушку за плечи.

– Будем жить!

–

Таблетки Владимирова действовали безотказно. Маша просидела всю ночь над разработкой алгоритмов. Мы со Стасом по очереди дежурили. Около шести утра наша спутница снова заснула за ноутбуком. Я взял ее на руки и переложил на кровать, удивившись про себя легкости ее веса. Не удержался и провел рукой по густым длинным волосам. После чего укрыл девушку пледом и вышел в гостиную. Никаких происшествий не было. В девять утра паром причалил в Севастополе. Мы добрались до базы ВМФ на присланном за нами автомобиле и воспользовались на КПП паролем, что нам сообщил Нейварк. После посадки в машину мы сняли маски, снова став собой. Морпехи проводили нас к приземистому зданию, где располагался штаб, и передали дежурному офицеру.

– Подождите, сейчас Игорь Валентинович придет, – попросил нас секретарь начальника отдела внешней разведки.

Майор Игорь Валентинович Сташко оказался приятным ни вид мужчиной, возрастом около сорока пяти лет.

– Здравствуйте. Проходите, присаживайтесь. Мне жаль майора Максимова.

– Добрый день! Вы в курсе всех событий?

– Да, я подчиняюсь непосредственно генералу Никитину. После событий в Бургасе заместитель комиссара связался с нами и все рассказал. Надеюсь, сейчас все закончится. Где карта памяти?

Я передал майору накопитель и снова опустился в кресло. Стас с Машей сидели рядом и молчали. Капитан задал нам еще несколько вопросов, параллельно начав просматривать содержимое архива. На столе моргал светодиод интеркома, но Сташко не отвечал.

– Да, техникам здесь не на один месяц работы.

– Товарищ капитан, – подала голос Маша, – у меня есть наработки по этим файлам, с разрешения Кости, майора Максимова, я занималась изучением документов. Все, что я смогла на текущий момент понять и систематизировать, находится на моем ноутбуке. Может я еще смогу помочь? Я занималась изучением теории силовых полей.

– Это все замечательно, Ваши наработки обязательно пригодятся, но сможете ли Вы дальше заниматься этим вопросом решать не нам. Пока для вас все закончилось, и мы отправим вас домой в Мурманск.

Дверь открылась и в комнату вошел секретарь капитана. Молодой человек сильно запыхался. Игорь Валентинович удивленно посмотрел на него.

– Станислав, что случилось?

– Вы не отвечали на интерком. Это очень срочно.

– Да что происходит?

– Нас взломали. Какое это имеет отношение ко мне?

– И?

– Посмотрите в окно.

Мы все подошли к окну, с которого открывался вид на гавань базы и обомлели. Сразу за молом волнореза стояла стена воды высотой метров шестьдесят. Стояла и не двигалась, нависнув над рейдом, в глубине которого располагалась база.

– Что это? – спросил капитан.

– «Посейдон», – сдавленно проговорила Маша.

– У нас десять минут назад взломали внешнюю сеть, – начал лейтенант, – поверх всех окон повисла надпись: «Верните мои файлы, у вас есть двадцать минут». О каких файлах идет речь, и кто это вообще устроил? – он показал рукой за окно.

– Об этих Стас, об этих, – Сташко показал рукой на свой компьютер, – итак, у нас есть около десяти минут, чтобы вытащить вас. Хватайте вещи и за мной.

Майор вытащил карту памяти из своего лэптопа и побежал к двери. Мы схватили свои пожитки и помчались за ним по этажу к пожарной лестнице. Он на ходу отдавал какие–то распоряжения, метавшимся по коридору людям, бормотал себе что–то под нос. До меня донеслось: «хорошо, что поставили греть, а вдруг не поставили» и «помирать так с музыкой». Перед дверью на уличную лестницу он остановился, ткнул пальцем в интерком на стене и набрал некий код. Потом забрал с аппарата дужку переговорного устройства. По всей базе завыла сирена, из громкоговорителей раздались записанные фразы: «Боевая тревога. Код красный. Всем занять свои