— Ну?! Теперь-то станете слушать? — Я обвел всех присутствовавших в гриднице взглядом. — Или еще кто меня рубить задумал? Так пусть не пужается — потолкуем!

Ответом мне было молчание. Гриди все как один потупились, и хотя бы смотреть на меня отважились разве что Ратибор, князья и пяток бояр — самых хитрых и влиятельных. Они наверняка уже успели смекнуть, что если уж хирдманны Рагнара не принялись резать их всех разом, я вернулся за Мстиславом. А не для того, чтобы устроить в Вышеграде погром с массовыми казнями.

— Чего притихли? — Я легонько постучал кончиком посоха по полу. — А ты чего молчишь, Лют Вышатич? Скажи — по правде я с князем поступил за то, что он меня извести задумал?

— А мне почем знать? — проворчал Лют. — Ежели князь чего супротив тебя и затеял — то мне не ведомо. Совет не держали.

Разумно. Ничего не знаю, ничего не слышал — пожалуй, я на месте любого из бояр отмазывался точно так же. Возможно, Лют даже не врет. Такими планами делятся только с тем, кому доверяешь на все сто. Знал сам князь, Ратибор и кто-то из гридей — точно не все. Остальным просто приказали молчать.

— Может, и не держали… — Я пожал плечами. — Не затем я пожаловал, чтобы всему Вышеграду обиду припоминать. Одна у нас беда на всех. А какая — так кто не дурак, то уж уразумел.

— Про беду мы знаем, — подал голос один из князей. — Да только тебе, ведун — чего надобно? Может, у тебя с Мстиславом Радимичем какая ссора и вышла, а мы его над собой старшим признали. Первым из князей скловенских. Так что ж теперь — ты над нами княжить удумал?

— А если и удумал? — Я развернулся к говорившему. — За мной и конунг, и дружина Вышеградская. А попрошу — так и Каменец встанет. А как я гридей в бой водить умею — то у Ратибора Тимофеича спроси. Чем я Мстислава хуже?

— А скажу — чем — так ты и меня изведешь, ведун? — усмехнулся князь («Истинное зрение» тут же подсказало имя — Ярослав). — Да только разве станет тебя Червень слушать? Сгину — так заместо меня брат мой меньшой сядет. Мстислава Радимича мы все выбирали. Старший он среди нас по роду. А ты человек пришлый, хоть и скловенского роду. Хочешь казни — а не будет надо мной твоей воли!

— Верно! — тут же подхватил кто-то из младших князей. — Мы за Мстислава стоять обещались, а тебя, ведун, и знать не знаем!

Обстановка стремительно накалялась. Нельзя просто так взять и угробить хоть и со скрипом, но все же выбранного всеми князя, и при этом не огрести целый ворох последствий. И если буквально полминуты назад все за этими столами боялись даже посмотреть в мою сторону, теперь дело явно шло к разборке.

— Цыц! — рявкнул я. — Одно заладили, как сороки… А про беду разом и забыли! Мне ни хором Вышеградских, ни княжьего чину не надобно, я конунгов человек. Скажет собраться да прочь идти — и пойду! Да куда только? Один враг сейчас и свеям, и скловенам, и немскам с булгарами.

— Уж не про Сивого ли конунга ты говоришь, ярл? — Лют пригладил седую бороду. — Слыхивали мы о таком. Да только что правда, а что нет — не ведаю.

— Я ведаю, — буркнул я. — Сам знаешь — мне особая сила дана. Так далеко глядеть, как самый глазастый из отроков не сдюжит. Не будет нам добра от Сивого. Как чужую землицу доест, так и за скловенскую возьмется, и сытому ему не бывать. Покуда на булгар смотрели, настоящего врага и прозевали — а он тут как тут. Поди, уж под самой Прашной и стоит…

— Прашна пала.

Про меня — как и про остывающего под столом Мстислава — тут же забыли. Теперь все взгляды устремились на бледного темноволосого паренька лет шестнадцати-семнадцати, сидевшего среди мужчин в одеждах явно не местного пошива. Ткань точно побогаче — а вот мехов поменьше. Не иллирийцы — скорее кто-то из тех самых Вольных Городов. А ну-ка…

Вацлав

Князь 17 уровня

Сила: 6

Телосложение: 5

Подвижность: 8

Восприятие: 6

Воля: 8

Ага. Значит, все-таки князь. Еще один. Молодой — зато уровнем уже чуть ли не с меня. Серьезный парень, хоть запредельными статами и не блещет. А еще — знает что-то, о чем местные еще, похоже, не слышали…

— Чего ты такое говоришь? — проворчал кто-то из князей. — Уж если бы пала, так горело бы, что зарево в Очепе бы видали! Народ бы бежал, поди… А нет никого!

— Город сдался без боя. — Вацлав опустил голову. — И открыл Сивому ворота. Ему еще понадобится время, чтобы дождаться отставшие войска, но уже совсем скоро они будут здесь.

Вот так новость. Неприятная — и, похоже, еще и личная. Говорил Вацлав тихо, но сжатые в кулаки руки и полыхнувшая алым аура сообщали ничуть не меньше слов. И если он не врет — а врать парню попросту незачем — армию Сивого от Вышеграда отделяет только расстояние. Немалое — и все же недостаточно большое, чтобы я мог хоть на мгновение поверить, что он не доберется сюда за неделю или даже раньше.

— Вон оно как, значит… — вздохнул я. — Так чего же скажете, князья да бояре? Время ли сейчас нам промеж собой лаяться да решать, кому из князей над всеми старшим быть? Не пора ли вместе собраться? По одному землю скловенскую никак не отстоим, а вместе, глядишь — и сдюжим!

— Не тебе про землю нашу говорить! — Ярослав стукнул кулаком по столу. — Будто не знаем мы, что конунг твой из свеев родом, и сам ты только по крови и есть скловен, а разумом — свей натуральный! Как придет Сивый — так первым ему кланяться побежишь!

— Ты, княже, говори, да не заговаривайся! — огрызнулся я. — У моего конунга с Сивым вражда кровная. Оттого и одна у нас на всех беда, да враг один. Вместе стоять будем. Хоть под Вышеградскими знаменами, хоть под Червенскими — мне все едино! А ежели…

— Погоди, ярл! — вдруг подал голос Лют. — Дозволишь сказать?

— Говори, Лют Вышатич. — Я махнул рукой и, растолкав гридей, уселся на лавку рядом с Ратибором. — Лучше уж словом дело решить, чем мечом.

— Да только слово твое, ведун, острее меча будет, — проворчал со своего места Ярослав. Червенский князь хмурился, но говорил уже без особой злобы. — Не было у меня с Мстиславом Радимичем большой дружбы — то всем ведомо. Да разве по чести ему смерть поганая?

— По чести, — отрезал я. — Уж сколько раз я Вышеграду службу служил — не сосчитать. Сам, небось, знаешь, княже. Да все забыл Мстислав Радимич и через Ратибора-воеводу извести меня задумал… Задумал — да не извел. У нас, ведунов, сила особая, сохранили меня боги. Другой бы со всех тут спросил — ни бояр, ни простых гридей не пожалел, казнил бы. А я милую.

— Знаю, что милуешь. — Лют оперся ладонями на стол и поднялся. — Ведун ты, ярл, да зла в тебе настоящего нет, хоть и загубил князя нам. Но на то Перунова воля — видать, супротив правды Мстислав Радимич пошел, через то и помер. Нового князя выбирать надобно, что над другими князьями старшим назовется. Большому вечу быть.

— Быть, — кивнул Ярослав. — Да только чтобы я ведуна страшим назвал — не бывать такому!