пронеслись мгновенно. Ветров, которому было уже почти восемьдесят, в своей жизни был свидетелем многих исторических событий, исполненных драматизма, и считал, что переходная фаза России от коммунизма к демократии все же растянется на более длительный срок. «Россия – это демократия без демократов», – любил он повторять.

По-настоящему доверительные отношения с правящей элитой в России отец и сын Ветровы не могли установить, о чем сожалели. Для российских политиков русские эмигранты по-прежнему оставались идеологическими противниками, некоторые из их новых друзей жаловались:

– Пока мы страдали в Советском Союзе, вы там, на Западе, прожигали жизнь.

Но ведь Ветровы были героями, служившими России! Разве они не боролись против Советского Союза? Старший Ветров опять вздохнул:

– Это настоящая трагедия, что русская эмиграция уже слишком стара и незначительна, чтобы иметь политический вес в России. В бывших странах Варшавского договора было иначе, там некоторые бывшие западные эмигранты даже занимали посты в правительстве.

Георгию редко представлялась возможность поговорить с отцом о своей профессиональной деятельности. В этот день его тянуло наверстать упущенное. Он рассказал о своих переживаниях эпохи девяностых, которые приблизили его к российской элите.

Как известно, на первых свободных парламентских выборах 1993 года в России многие русские неожиданно проголосовали против демократии. На выборах победил ультранационалист Владимир Жириновский. С сегодняшних позиций это больше не удивляло Георгия. Незадолго до этого Ельцин отдал приказ разогнать российский парламент танковыми орудиями – поскольку у него не оставалось другого выбора: власть в парламенте захватили националисты и сталинисты, в свою очередь, объявившие Ельцина смещенным, тем самым создав опасную ситуацию, уже похожую на гражданскую войну.

Ельцин был смертельно болен, но даже не по этой причине власть выскользнула из его рук, а потому, что россияне разочаровались в нем. Государство было банкротом. Чтобы обрести необходимые деньги для бюджета, Ельцин продал с молотка по бросовым ценам важнейшие государственные предприятия бизнесменам, приближенным к правительству, так называемым олигархам.

– Можно было бы допустить к участию в приватизации иностранных предпринимателей, но Ельцин и его олигархи были категорически против продажи бывших советских предприятий за границу. При этом западные концерны могли бы обеспечить России более профессиональный менеджмент, создать необходимую правовую базу для функционирования рыночной экономики, принести с собой высококачественные технологии и открыть для России мировые рынки, – подытожил, покачав головой, Ветров-младший. Отец оглянулся, чтобы посмотреть, не было ли поблизости подозрительных личностей. Этот рефлекс стал у него уже автоматическим.

Впрочем, Алексей Ветров не хотел больше говорить о настоящем моменте. Его волновали другие важные дела:

– Георгий, ты ведь знаешь, что в СССР проводились эзотерические исследования. Сталин проявлял большой интерес к парапсихологии. Одному испытателю удалось во время эксперимента, миновав все охранные посты, проникнуть в кремлевские покои Сталина. В СССР также хранились отчеты о наблюдениях за НЛО. Очевидно, советские исследователи проводили эксперименты с путешествиями во времени. С помощью зондов они пытались найти контакты с внеземными цивилизациями.

Алексею было также известно, что после расформирования КГБ самые секретные архивы мировой державы на короткое время оказались открытыми. По слухам, там можно было обнаружить данные анализов ДНК, доказывающие, что русские правители не всегда производили на свет своих наследников. Увы, двери архива снова захлопнулись прямо перед его носом.

Расследования существования библиотеки Ивана Грозного происходили почти как в приключенческом романе. О том, что царь владел ценным собранием книг древнего эллинизма и Римской империи, свидетельствовал, к примеру, немецкий пастор Иоганн Веттерманн из Дерпта. Этого ученого Иван IV лично пригласил в 1570 году в свою библиотеку для научного изучения. Спустя двести лет в университете Тарту была обнаружена копия книжного каталога. Бабушка Ивана, Софья Палеолог, племянница последнего византийского императора, привезла в Москву ценное собрание рукописей в качестве приданого.

Официально библиотека считалась утраченной. Однако в источниках Ватикана были обнаружены интересные указания на то, что папские агенты засылались в Москву на поиски этих сокровищ. В XVII веке был организован настоящий книжный шпионаж, чтобы добраться до наследства Ивана IV – каковы бы ни были причины для этого. Поиски ничем не увенчались.

В XVIII веке русские ученые подошли к поискам более прицельно. Дорогостоящие раскопки под Кремлевским дворцом наткнулись на сооружения потайного хода, в которых, по свидетельству старых очевидцев, веками хранились спрятанные книги, доступ к которым был у неких загадочных личностей. Последний, самый значительный потайной ход был открыт только в тридцатые годы XX века.

В своих поисках Ветровы все-таки установили, что определенные собрания документов, которые могли ассоциироваться с библиотекой Ивана Грозного, каждый раз вывозились, прежде чем кто-нибудь мог их увидеть. Так случилось и в девяностые годы, когда двое вооруженных мужчин со спецпропусками конфисковали части временно открытого для публики архива КГБ.

Георгий Ветров все же вернул разговор на актуальную политику и вспомнил о Борисе Немцове, молодом реформаторе, одном из основателей демократического движения еще при покойном Нобелевском лауреате мира Андрее Сахарове. Он был в восторге от него:

– Немцов железно верил в победу демократии в России. Он считал преобразования необратимыми и был уверен, что Горбачев через триста лет после Петра Великого во второй раз откроет соотечественникам окно в Европу. Не использовать такой исторический шанс, он считал, было бы чудовищным промахом.

Конечно, Немцов был либеральным реформатором первого призыва. То, что гиперинфляция в мгновение ока обесценила все сбережения населения и цены высоко подскочили, было побочным ущербом. Ветровы от всей души сочувствовали опустившимся людям, зачастую интеллигентам, вынужденным в подземных переходах в толкучке сбывать свое добро за несколько рублей, чтобы не умереть с голоду. Но они ловили на себе и агрессивные взгляды в метро, в ужасе отскакивая от спешащих пассажиров с набитыми сумками, толкавших их на эскалаторе. Настоящим бельмом на глазу были для них бесцеремонные новые русские, которые в своих внедорожниках не желали стоять в пробке, а просто выезжали на тротуары и гудками разгоняли пешеходов. Академики подрабатывали таксистами, а бывшие спортсмены, чтобы свести концы с концами, подчас обслуживали криминалитет.

Немцов исчез так же быстро, как и появился, из кремлевского руководства. Он порвал с Ельциным и, обозленный и разочарованный, перешел в оппозицию.

Ветровы не заметили машину, обогнувшую огромное здание отремонтированного испанского посольства и остановившуюся у стены зоопарка. Кто-то вышел из автомобиля и пристроился за дубом. Отсюда наблюдателю открывался прекрасный вид на всех посетителей Биргартена. Незнакомец в плаще вытащил полевой бинокль и направил его прямо на деревянную скамейку, на которой сидели отец с сыном. К нему подошла седовласая женщина и невзначай заметила:

– Едва ли кто-то еще на Западе имеет такие хорошие контакты с Россией, как эти двое.

Ветров-младший был