Тина подошла к двери с табличкой «Кабинет для процедур № 1» по другую сторону коридора, и я тоже остановилась, чтобы пропустить ее. Держась за дверную ручку, она вдруг обратилась ко мне:

– Дорогуша, я, э-э… вела себя несколько грубо при нашей последней встрече.

Я не сразу поняла, что она имеет в виду, потом сообразила – нашу беседу на палубе, ее жуткую ярость. Почему Тина так отреагировала на мой вопрос о прошлой ночи?

– Что тут скажешь… похмелье, отсутствие сигарет. И все же это не давало мне права на вас срываться. – Судя по ее манере держаться, Тина привыкла скорее требовать извинений, чем извиняться самой.

– Ничего страшного, – процедила я. – Прекрасно вас понимаю, мне тоже по утрам всегда тяжко. Правда, забудьте, все в порядке.

Тина сжала мою руку – видимо, такой дружеский жест прощания, но ее кольца холодом обожгли мою кожу.

Сделав глубокий вдох, я постучала в дверь третьего кабинета.

– Заходите, мисс Блэклок! – донесся голос.

Дверь распахнулась, и меня встретила улыбающаяся Улла в белой форме работников спа-салона. Я зашла внутрь и осмотрелась. Помещение не очень большое, зато не такое узкое, как ведущий сюда коридор, и довольно просторное для нас с Уллой. Мне стало спокойнее.

Комната освещалась теми же мигающими электрическими свечами, что и лестница, в центре стояла приподнятая кушетка, покрытая прозрачной пластиковой пленкой. В изножье была сложена простыня.

– Добро пожаловать в спа, мисс Блэклок, – поприветствовала меня Улла. – Сегодня вас ждет грязевое обертывание. Вы когда-нибудь были на такой процедуре?

Я молча покачала головой.

– Она очень приятная и прекрасно очищает кожу. Для начала попрошу вас раздеться, лечь на кушетку и накрыться простыней.

– Белье оставить? – спросила я со знанием дела, как будто хожу в спа каждый день.

– Нет, иначе оно испачкается, – твердо ответила Улла.

Она наклонилась и достала из ящичка нечто похожее на мятое полотенце для рук.

– Если хотите, можете надеть одноразовые трусики. Теперь я вас оставлю. Если желаете принять душ, он здесь, – Улла показала на дверь слева от кушетки и с улыбкой вышла из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь, а я начала раздеваться, чувствуя себя все более неуютно с каждой снятой вещью. Я сложила одежду и обувь на стуле, после чего, совсем голая, надела тонкие бумажные трусики и улеглась на кушетку. Кожа неприятно прилипала к пленке, и я натянула белую простыню до самого подбородка.

Не успела я устроиться, как в дверь осторожно постучали, словно Улла следила за мной через камеру.

– Можно войти, мисс Блэклок?

– Да, – прохрипела я, и Улла внесла чашу, в которой находилось нечто похожее на теплую грязь.

– Перевернитесь, пожалуйста, на живот.

Сделать это оказалось на удивление сложно – мешала липкая пленка, простыня соскользнула, но Улла проворно подняла ее и уложила на место. Потом нажала на что-то рядом с дверью, и комната наполнилась звуками – тихим пением китов и плеском волн. Я с беспокойством представила, как давит вода на тонкий металлический корпус судна…

– А нельзя ли… включить другую музыку?

– Конечно. – Улла снова что-то нажала, и в комнате зазвенели тибетские колокольчики. – Так лучше?

Я кивнула.

– Что ж, если вы готовы, начнем.

Как только я заставила себя немного успокоиться, процедура показалась мне невероятно расслабляющей. Я даже смирилась с тем, что незнакомая женщина втирает грязь в мое практически полностью обнаженное тело. В самом разгаре процедуры я вдруг поняла, что Улла что-то мне говорит.

– Простите, – очнулась я, – что вы сказали?

– Повернитесь, пожалуйста, – тихо повторила она, и я перевернулась на спину, скользя грязью по пленке. Улла накрыла простыней верхнюю часть моего тела и начала массировать мои ноги спереди.

Она постепенно продвигалась вверх и наконец намазала грязью мой лоб, щеки и закрытые глаза.

– Сейчас, мисс Блэклок, я вас заверну, чтобы грязь подействовала, а через полчаса вернусь, помогу вам развернуться и все смыть. Если что-нибудь понадобится, вот здесь справа есть кнопка. – Она поднесла мою руку к кнопке, вмонтированной в кровать. – Все в порядке?

– В порядке, – сонно пробормотала я.

Тепло комнаты и тихий перезвон колокольчиков навевали сон. Я уже с трудом могла вспомнить, что произошло прошлой ночью. И не беспокоилась. Просто хотела поспать…

Меня завернули в липкую пленку, а сверху положили что-то тяжелое и теплое – наверное, полотенце. Даже с закрытыми глазами я поняла, что свет в комнате приглушили.

– Я буду снаружи, – сказала Улла, и дверь закрылась.

Я перестала бороться с усталостью и позволила теплу и темноте окутать меня.

Мне снилась девушка, чье тело унесло в холодные мрачные глубины Северного моря. Снились ее смеющиеся глаза, бесцветные и вылезшие из орбит от соленой воды, гладкая кожа, теперь сморщенная и облезающая, футболка, изорванная о зазубренные камни и превратившаяся в лохмотья. Уцелели только ее длинные темные волосы, которые, пронизывая воду, как водоросли, цеплялись за ракушки и рыболовные сети, а потом их вынесло на берег, словно обмякший комок растрепавшейся веревки. В ушах стоял гул от волн, бьющих о покрытый галькой берег.

Я в ужасе проснулась, не сразу поняв, где нахожусь и что гул в ушах – это вовсе не сон.

Я слезла с кровати, чувствуя легкую дрожь. Долго я тут лежала? Теплое полотенце остыло, грязь на коже засохла и потрескалась. Кажется, шум шел из душевой.

С бешено колотящимся сердцем я подошла к закрытой двери, но все же набралась духу распахнуть ее. Меня обдало волной горячего пара. Откашливаясь, я прошла сквозь завесу пара, чтобы выключить воду, и сама в итоге намокла. Это Улла заходила и пустила воду? Но почему она меня не разбудила?

Мокрые волосы прилипли к лицу. Когда стекли остатки воды, я на ощупь прошла обратно и нащупала выключатель.

Душевую залил свет, и тогда я увидела это.

На запотевшем зеркале большими буквами было выведено: