И, выдерживая мой удивленный взгляд, пояснил:

— А то сразу начнут коллеги клеиться. Они и так, наверно, штабелями ложатся… А тут…

У меня хватило ума не таращиться удивленно, а неопределенно пожать плечами и улыбнуться.

Ну да, штабелями… Конечно.

Но комплимент, даже если и был неправдой, настроение мне поднял, а дальше вечер начал приносить только удовольствие.

Я успокоилась, пришла в себя и на время забыла про свою глупость и Большого Босса, до этого не выходящего из головы.

Пусть он развлекается со своей Викой, а у меня сегодня море дел!

Обстановку в клубе, даже если она и имелась и была уникальной, я рассмотреть не успела.

Как вышла на танцпол, так и зависла здесь.

И вот Артем мне уже третий коктейль приносит, зовет за столик, но я отказываюсь. И от сидения за столиком, и от коктейля.

Мне и без того хорошо. Безумно хорошо!

Диджей неожиданно замедляет темп музыки, подключая томный медляк. Женский голос, невероятно низкий и красивый, похожий на Шер, пожалуй, что-то сладко и чувственно выводит о любви. Ну а о чем же еще петь таким голосом? Вокруг меня начинают образовываться парочки, и я прикидываю, как бы уйти, но вдруг на талию ложатся ладони, и тихий голос шепчет в ухо, обдавая теплым дыханием:

— Потанцуем?

Я с готовностью соглашаюсь, немного гнусь в объятиях партнера. Его руки, крепкие, приятные такие, скользят по фигуре, прижимают к себе, от него хорошо пахнет, что-то свежее, мужское, классическое. Мне все нравится. Закидываю ладони на шею мужчине, плавно еще раз проезжаюсь по его груди затылком и разворачиваюсь. И не удивляюсь тому, что за моей спиной Артем.

Его глаза отражают блеск цветомузыки, мелодия льется вокруг нас, обвивает волнами, мне приятно и легко. Это словно волшебство какое-то…

— Ты — как русалка, — шепчет мне Артем, — красивая такая…

Я киваю.

Приятно, когда такое говорят…

— Я рад, что встретил тебя, — говорит Артем, и я опять киваю. Я тоже рада…

Вздыхаю, двигаясь в такт мелодии, увлеченная ею… И упускаю момент, когда мой партнер наклоняется и мягко целует меня в шею.

Прикосновение его губ… Приятно. Не пробивает дрожью, как от поцелуя Темирхана, не становится темно и пусто в голове…

Просто приятно. Это не хочется длить, и потому я, выждав немного, мягко отстраняюсь и смотрю на парня.

Артем выглядит возбужденным, его глаза блестят. А руки сжимают крепче.

Но я отодвигаюсь еще дальше, качаю головой в понятном отрицании…

А затем музыка опять меняет свой темп, и я ускользаю прочь, стараясь затеряться в толпе.

То, что произошло… На мой взгляд, это слишком быстро.

Конечно, такое утверждение выглядит смешным, учитывая, что Темирхану я позволила куда больше за более короткий период знакомства…

Но почему-то здесь, с Артемом, срабатывает стопор.

То, что с Темирханом напрочь отключалось, выметаясь из головы ураганом, здесь надежно работает, не пропуская дальше определённой границы.

Я еще немного танцую, затем иду к бару, чтоб выпить воды.

В зале дико жарко, и, пожалуй, мне пора бы отдохнуть…

Пью заказанную воду, отвечаю отказом на предложение сидящего по соседству парня купить мне выпить, высматриваю Артема.

Неужели он обиделся? Оставил меня здесь?

Неужели мой отказ так его задел? Но ведь он должен понимать, что мы вообще толком не знакомы? И что я не могу позволить незнакомому парню целовать себя просто так? Не спрашивая даже разрешения?

С другой стороны, если он именно так и думает… Хорошо, что это все выяснилось рано.

Чтоб потом мне не было неприятно. Мне и сейчас-то не особенно приятно, чего уж скрывать.

Решаю добраться до туалета, умыться, потому что ощущаю себя немного пьяной.

Не сильно, но уже на грани. Нужно чуть-чуть прийти в себя, поискать еще Артема, а, если не найду, еще потанцевать и отправляться домой. В конце концов, уже скоро час ночи, мне на работу завтра…

При мысли о работе, о том, что мне, скорее всего, придется контактировать с невестой Темирхана, опять становится не по себе, в животе даже ныть начинает неприятно, потому я все эти настроения жестко гашу и двигаюсь в сторону туалетов.

Возле лестницы, ведущей наверх, как я понимаю, в вип-апартаменты, неожиданно натыкаюсь на кого-то очень высокого. Настолько высокого и твердого, что первое впечатление, будто в стену носом въехала.

Большие и такие знакомые ладони придерживают за талию, чтоб не упала, я смотрю на них, с замиранием сердца.

Затем перевожу взгляд выше, выше и еще выше… И уже, конечно, знаю, кого увижу.

Мой дневной объект постоянных мыслей сегодняшних. Да и не только сегодняшних.

Темирхан Анварович. Собственной массивной и очень злобной персоной.

Он хмурится, брови соединены в одну изломанную злую линию, губы сомкнуты.

Осматривает меня внимательно, рук не убирает. И вид у него такой, словно я в чем-то виновата перед ним. Что-то ему должна.

Вокруг нас грохочет музыка, ходят люди…

А он словно не видит никого и ничего.

Мне, наконец, надоедает такое пристальное и, главное, злое внимание, и я пытаюсь высвободиться из сковывающих ладоней.

Один каблук тут же подламывается, и Темирхан рывком ставит меня ровно.

— На ногах еле держишься, коза? — голос он не повышает, но в голове моей набатом бьет каждое слово.

«Коза»…

Опять он меня козой обозвал! Вспомнил, как я перед ним постоянно падала! Позорница!

Злость опаляет щеки, наверняка делая их пунцовыми, я упрямо вскидываю подбородок и кладу ладони на его пальцы, удерживающие меня. Пытаюсь снять со своей талии. Бесполезно, естественно. Но, хотя бы, намерение мое очевидно.

Пусть прекратит держать, и я пойду по своим делам! Сколько можно уже? Даже здесь покоя нет от него!

— А ну, пошли наверх, — командует Биг Босс, — посидишь, воды выпьешь. И расскажешь мне, кто тебя сюда привел. А потом поедешь домой.

План, который он излагает, практически силой волоча меня по лестнице в вип, совершенно не устраивает ни в одном пункте.

Начиная с первого, где мне нужно идти за ним — и с какой это стати?

И завершая последним — с поездкой домой. Опять же, с какой это стати? Я, может, еще не потанцевала вволю!

Но мысли свои я, естественно, высказать не в состоянии, затормозить Босса тоже, оказать ему сопротивление — тем более.

Остается только спешно перебирать ногами, чтоб опять позорно не упасть к его стопам, и надуваться от злости и несправедливости.