Горюнов с недоумением, а затем со все возрастающим подозрением смотрел на расфилософствовавшегося друга и наконецпрервал его разглагольствования вполне прагматическим вопросом:

— С чего ты затеял этот разговор? Может, тоже кого-то опять собираешься перевоспитывать? Так я тебе сразу скажу: не трудись. И среди наших клиентов ни одного переквалифицировавшегося в идеалисты я тоже не встречал. А если такой когда и проявится, то, значит, сидел зря. Не виноват он был ни перед Богом, ни перед людьми. Просто закон с бодуна огрел его своим дышлом. Научную же базу под теорию переходов и перевоспитания гуманностью или дышлом пусть подводят высокие начальники и ученые из Института государства и права. Они любого прагматика перевоспитают и выпустят, а ты его лови в очередной раз… Не знаю, как тебе, а мне такая петрушка уже надоела. Так что твои воспитательные намеки, считай, пропали зря… А теперь отведи свой взор от небесной странницы и посмотри вон туда, — Горюнов слегка отодвинул ветку сиреневого куста, за которым они укрывались от любопытствующих взоров, и указал на появившегося во дворе элитного шестнадцатиэтажного дома гражданина. — Вот и наш клиент-прагматик. Сейчас мы его возьмем, и он пойдет перевоспитываться в третий раз. При этом!

Таких содержательных бесед и происшествий в жизни двух друзей-оперативников случалось немало.

Однажды Панов и Горюнов, получив задание задержать преступника, который, по оперативным данным, должен был появиться в аэропорту «Внуково», прогуливались по залу ожидания и высматривали фигуранта у стойки регистрации пассажиров. Преступник не имеет национальности, не следует и намекать на нее, поэтому настоящую фамилию фигуранта упоминать не станем, да и фамилий у него — не перечесть, назовем его просто — Гога, хотя братки-подельники чаще кличут его Гоги. Гоги был главарем некоей этнической ОПГ, промышлявшей в основном квартирными кражами и угоном автомобилей, также курировал борсеточников. Проживал Гоги на два дома — в Москве и на своей малой родине. Очистив с подельниками сотню-другую квартир в Москве, украв столько же автомобилей и борсеток — без числа, Гоги с друзьями отбывал на малую родину, а отдохнув и надышавшись горным и морским воздухом, снова возвращался в гостеприимный для всесветного жулья город-герой. Иногда в передвижениях Гоги случался небольшой досадный сбой, то есть он попадался не в меру бдительным стражам правопорядка. Не в меру бдительными в том смысле, что кто теперь обращает внимание на квартирные кражи, угоны машин и какие-то там борсетки? Это как дождь и прочие небесные осадки: они естественны и неизбежны! Когда Гоги попадал под такой случай, он получал срок в России, а отбывать суровое наказание его вместе с подельниками отправляли на малую родину, потому что между Россией и Гогиной родиной имелось соответствующее соглашение. Это расстаралось наше Министерство иностранных дел по просьбе жадных российских же финансистов. Финансовые гобсеки давно проливали слезы и хватались за головы, подсчитывая, сколько казна тратит денег на доставку нелегальных мигрантов обратно на их историческую родину, но в то же время они благодарила Бога за то, что не все нелегальные мигранты — вьетнамцы. Представьте, что всех двенадцать миллионов нелегальных гастарбайтеров нужно было бы авиарейсами доставлять в Ханой! Вся Россия вместе со своим стабфондом вылетела бы в трубу! Правда, содержать в колониях по евростандартам собственных осужденных стоит еще дороже, но то своих! А содержать по евростандартам еще и закордонных жуликов — Гогиных сограждан — это уж, извините, перебор!

Но однажды случился такой казус, когда Гогины молодцы обчистили квартиру некоей особы, хотя и неизвестной, но к власти приближенной. И как только оборзевшие жулики решились переступить заповедный магический круг?! Видно, соблазн был слишком велик! И еще хитрецы надеялись, что особа постесняется заявить в милицию о краже: уж очень велика сумма похищенного! Нефтяных месторождений в семейной собственности у нее вроде не имелось, так что на вопрос: «Где взяли такие деньги?» — особа могла дать единственный и вполне легитимный во времена «крепких рукопожатий» ответ: «В тумбочке». Однако в эпоху «поднятия с колен» такие формулировки не то чтобы стали совсем нелегитимными, но все же уже считались нескромными. Только обворованная особа тоже оказалась не лыком шита и дарить Гоги и его клевретам такие деньжищи за здорово живешь не захотела. Она и в полицию заявила, и скромность соблюла: на вопрос: «Откуда?» — ответила: «От верблюда!» Ну и что, вы пойдете к верблюду спрашивать: «Дарил или не дарил?» Короче, на правоохранителей нажали, Гоги у самого фешенебельного элитного клуба Москвы задержали; несмотря на то что бедняга уверял, что «у него все схвачено, за все заплачено» и даже обещал в связи с нестандартными событиями сумму выплат увеличить, его тщательно обыскали и нашли в кармане пакетик с героином и два патрона. За распространение наркотиков и хранение боеприпасов правонарушителя осудили, посадили и депортировали на историческородинные евростандарты. С непосредственными обидчиками особы то же самое сделали еще раньше — с той лишь разницей, что осудили их не за наркотики и боеприпасы, а за банальную квартирную кражу…

Далее все пошло по обычному сценарию. Но когда друзья-братаны уже провожали Гоги обратно в Москву, у трапа самолета ему передали слова харизматического лидера их родной южной республики. Он будто бы заявил: «Если этот мерзавец Гоги и ему подобные еще только попробуют сунуться на территорию нашей прекрасной родины, я не я буду, когда прямо из аэропорта не упеку их в каталажку лет на сто, и пусть перемрут без пенсий все пенсионеры и околеют беззарплатные бюджетники, но продержу их на евростандартах от звонка до звонка! А об условно-досрочных амнистиях им придется забыть, как о манне небесной! И пусть зарубят на своих авторитетных носах — мне здесь криминальные генералы не нужны. Я сам как маршал, а может, даже и генералиссимус! Выметите их поганой метелкой всех в Россию, и пусть они воруют там столько, сколько в их ненасытную утробу влезет! В России-то всех и всё принимают, как на свалке. Видно здорово напугали дошлые ФБРовцы их законодателей. А мне ни фэбээровцы, ни массадовцы не страшны: я с самим ихним дядей Сэмом ручкаюсь!»

С тех пор Гоги и калачом не могли заманить на его историческую родину. И сейчас улететь он собрался не к отеческим пенатам, а чартером на Ганновер — отдохнуть в просвещенной Европе и заодно проверить, все ли благоприобретенные на квартирно-автомобильно-борсеточных операциях суммы переведены российскими банками в богоспасаемые офшоры. За этими банковскими шаромыжниками нужен глаз да глаз! А то сегодня он банк, а завтра — не пойми что, и генеральный директор там бомж, потерявший свой паспорт.

Вот такие события предшествовали поездке в аэропорт Внуково Панова и Горюнова с заданием задержать Гоги, буде он вознамерится именно оттуда, как донесла агентура, вылететь чартером на Ганновер. Получая приказ на задержание Гоги, оперативники предварительно выслушали подробный инструктаж. Инструктировал их, как обычно, начальник отдела полковник Медведев, но при этом присутствовал еще какой-то господин в штатском, по его манерам и поведению Панов сразу определил коллегу по профессии, только вышестоящего ранга, причем не ниже ранга полковника Медведева. Начальник отдела объяснил оперативникам их задачу и вручил Панову как старшему опергруппы фотографию Гоги. Глебу, как и другим сотрудникам отдела, не довелось расследовать преступления Гогиной ОПГ, их отдел в основном занимался поисками убийц и похитителями людей. Поэтому они с Горюновым никогда Гоги вживую не видели, но много о нем и его сподвижниках слышали, как и все москвичи. И так же, как и все прочие граждане, недоумевали, почему по отношению к этим бандюганам и ворюгам власти придерживаются политики «открытых дверей» и «наибольшего благоприятствования». Теперь Панов горячо заверил полковника, что этот мерзавец Гоги от них не уйдет, его давно следовало арестовать и посадить и они его задание выполнят не только с особым усердием, но и с огромным удовольствием.