Я не могла разорвать договора с ним, но безвыходное положение никак не влияло на мою злость. Ректор вел себя не лучше, чем Рик.

Эти двое постоянно подавляли мою волю. Я не хотела молчать, пусть это и грозило проблемами.

Я помчалась к особняку, желая обогнуть ректора и как можно быстрее добраться до покоев. Мне необходимо было успокоиться, вернуть трезвость ума. Но голос Бенедикта застал меня врасплох:

— Уйдешь одна и чужих расспросов не избежать. Весь особняк на ногах. Я тебя проведу, и мы поговорим — спокойно и мирно. Тебя заинтересует то, что я хочу сказать. — Но смотрел ректор не на меня, а на Рика. Взгляд мужчины угрозы не нес, но и теплоты в нем не было.

Оглянувшись на бывшего заказчика, я будто увидела отражение Бенедикта в нем. Они смотрели друг на друга одинаково, как соперники. В этот самый миг мой мир окончательно перевернулся с ног на голову, но именно я должна была поставить его на место.

— Хорошо, идемте. — От гнева я вновь перешла на официальное обращение.

— Подожди. — Он взял меня за руку. Ладонь Бенедикта была горячей и сухой, а моя — мокрой и холодной, словно замороженная рыба. Я не вырвала ее лишь потому, что увидела, как беззвучно шевелятся губы мужчины, произнося заклятие. — Колдовство ускользающего взгляда. Никто нас не узнает и не заметит.

Я последний раз посмотрела на Рика — он стоял прямой как палка, со сложенными на груди руками.

«Как так получилось, что я ухожу вместе с главным виновником всех неурядиц? — сконфуженно подумала я и сама себе дала ответ: — Все потому что нас связывает сделка. Именно с ним я должна решать возникшие проблемы».

Мы попали в особняк через тайный вход — неприметную дверь, скрытую высоким деревом с густой кроной. Преодолев ее, мы сразу попали в темный коридор.

— Что-то слишком тихо, — послышался голос, и вскоре я увидела трех девушек, стоящих во тьме в длинных ночных рубашках.

— Может быть, колокол забил по ошибке? — предположила одна из них.

Бенедикт невозмутимо повел нас мимо претенденток, не обращая внимания на девушек. Даже светящаяся жемчужина осталась ими не замечена, хотя ее переливы, проходя плоть насквозь, окрашивали кулак в ярко-алый цвет.

— Нет. Нам бы давно уже сообщили о ней, — мотнула головой другая.

Вскоре мы отдалились от претенденток настолько, что их переговоры слились в общий гул, напоминая шепот ветра.

Следуя за ректором, я постепенно обрела хладнокровие. Словно я какой-то опасный зверь на охоте, осознающий, что жертве не сбежать. Когда высокая деревянная дверь отворилась, повинуясь движению свободной руки Бенедикта, я поняла, что готова к разговору. К настоящему разговору, не той пародии беседы, состоявшейся ночью на палубе.

Дверь за нами закрылась. Зажегся свет.

Я втянула запах хвои и мяты и оглядела покои ректора. Они были огромными и состояли из двух зон — спальной и рабочей. В отделке доминировали бежевые тона. Мебель говорила о богатстве, а ее расположение и отсутствие деталей — об одиночестве. Всего лишь огромная комната. Никому не принадлежащая, ничья, лишь на пару ночей приютившая великого мага.

— Присаживайся. — Бенедикт указал на стул у тяжелого дубового стола.

— Может, стоит сначала поговорить с кем-нибудь из распорядителей, чтобы не возникло недопонимания? — Мне хотелось, чтобы девушки разошлись по комнатам, а сама я их разогнать не могла.

— Не беспокойся, они знают, что я отправился на побережье, искать нас не станут.

— Ясно, — проговорила я, думая, с чего начать.

Бенедикт сел в кресло.

— Знаешь, когда на кону стоит спокойствие империи, становятся безразличны мелкие фигуры на доске, ведь приходится чем-то жертвовать. — Ректор сплел руки в замок.

— Такими, как я?

— В какой-то степени да. Но в нашем случае речь идет о бесцеремонности и нарушении ваших прав, вот и все.

— Из твоих уст это действительно кажется мелочью, — заметила я, склоняя голову.

Мы обменялись взглядами. Бенедикт, на мгновение поджав губы, неожиданно продолжил:

— Император при смерти. И боюсь, ему уже ничто не поможет. — Ни один мускул не дернулся на лице мужчины. — Все что мы можем сделать — это отвлечь внимание на себя и не дать врагам почувствовать нашу слабость. Пока мы здесь с вами, я бы сказал, развлекаемся, во дворце начинается подготовка к коронации нового императора.

— Это правда? Ты не шутишь? — ошарашенно спросила я.

— Нет.

— Но… Почему он умирает? И почему тогда ты здесь? А леди Анелин? Разве вам не надо быть во дворце?

— Сколько у тебя вопросов… — протянул Бенедикт, покачав головой.

Какая сила управляет этим человеком? Он ненавидит двуличие других, но сам как та змея, что сбрасывает кожу, меняя при этом свой окрас. Отстраненный и страстный, циничный и заботливый, я видела все перечисленные стороны, но какой же он на самом деле?

— Родственные связи не являются гарантом любви, — продолжил ректор. В его голосе отчетливо слышался лед. — У меня нет привязанности к нашему императору, но мой долг перед империей для меня превыше всего. Наша помощь во дворце не нужна, и отбор наилучшее, что мы можем сделать. Мы не можем короновать наследника, пока старый император жив и носит венец, отречение займет еще больше времени. Если слухи расползутся, шпионы соседних империй донесут благую весть нашим врагам. Вы ведь в курсе наших отношений с Корфодцами на севере? Они сделают все, чтобы ослабить нас. Поэтому моральные и этические нормы становятся второстепенны.

Еще мгновение назад я заботилась лишь о себе, а теперь на моих плечах словно оказались проблемы всей империи. Сделать я ничего не могла, но и перестать думать о них тоже.

— Но почему он умирает? Вы так и не ответили. — Обида и гнев пропали. Осталась лишь обеспокоенность после услышанного.

Бенедикт прикрыл глаза, заставив меня отметить длину его ресниц. Я вспомнила наш поцелуй, но лишь за тем, чтобы сразу же избавиться от отвлекающих мыслей.

Я не должна об этом думать. По крайней мере не сейчас.

— Яд. Не обычный, а из двух веществ, такой невозможно нейтрализовать противоядием. Ну, по крайней мере не теперь. Пока жертва принимает первый вид вещества, он распространяется по организму, забирается в легкие, почки, селезенку и копится в сердце. До поры до времени нет никаких симптомов. Но стоит принять второе вещество, и смерть неизбежна. Битва проиграна, так и не начавшись. — Глубокий сильный голос ректора пробирал до мурашек.

Я читала о таком яде в гримуаре, но рецепта там не было, как и противоядия.

— Нашли того, кто это совершил? — взволновано спросила я.

— Да, — кивнул Бенедикт. — Его уже казнили.

— Но почему он это сделал?

— Слишком много вопросов, Эльза. Ты ведь понимаешь, что мы и так обсуждаем имперскую тайну? Надеюсь, не стоит напоминать тебе о том, чтобы ты держала язык за зубами? — искоса глянув на меня, осведомился он.