— Нет, я все понимаю. Но меня интересует другое… — Мой взгляд метался по комнате. Я никак не могла выбрать, на что смотреть, и постоянно, словно притягиваемая магнитом, возвращалась глазами к Бенедикту. — При чем здесь я? Пока я не вижу никаких связей.

Может, мое внимание просто решили отвлечь? Вдруг новости про императора — чушь?

Хотя нет, не похоже.

— Поэтому мы здесь. Я собираюсь выложить перед тобой все карты. Почти все, — неожиданно признался он. — Я хочу, чтобы ты изготовила противоядие к яду, которым отравили императора. Ему ты не поможешь, но в будущем это пригодится.

— Я не смогу! — возразила я, вскакивая со стула и садясь на него вновь.

— Сможешь, — с необычайной уверенностью заявил он. — Не сразу, но со временем. Ты талантлива.

— Ты уже говорил это.

— Могу повторить еще несколько раз, — упрямо твердил ректор.

Его сладкие слова, подобно заклятию, забирались глубоко в душу. Ведь когда в тебя верят, это многое значит.

— Лишь ради этого я «случайно» оказалась на отборе?

— Не совсем. Я пока не готов рассказать тебе все, но это одна из причин. — На мгновение замолчав, он продолжил, словно решив до самого конца играть на моих обнаженных нервах. — Хочу наблюдать за тобой. Пусть на успех понадобятся годы… Но я вижу потенциал и готов подождать. Только ничего бы не вышло, если бы ты все так же боялась меня. Это намного заметнее, чем может показаться.

Бенедикт недоговаривал. Возможно, врал. Мы оба понимали, что, если бы он изначально предложил мне гримуар, я бы наплевала на свой страх. Но это откровение насчет короля подкупило меня.

— Знаешь, что меня больше всего удивляет, Бенедикт? — спросила и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Ты постоянно говоришь о двуличии, но противоречишь собственным убеждениям.

Мужчина поднялся на ноги и, стремительно обогнув стол, склонился, подцепляя рукой локон моих волос и заставляя дыхание сбиться.

— Противоречу убеждениям? О нет, Эльза. Я много лгу — положение обязывает, и ничего с этим не поделать. Честным быть невозможно. Но в своем отношении к человеку я зачастую прямолинеен. Безразличие, ненависть, любопытство, может быть страсть… Мое отношение никогда не меняется из-за выгоды. — Его пальцы коснулись моего подбородка, поднимая голову, а я загипнотизированно смотрела в его карие глаза не в силах пошевелиться. — И ты, похоже, точно такая же.

Опустив руку, Бенедикт отошел. Но кожа там, где он касался, горела, словно навсегда запечатлев тепло его пальцев. Чувства, вызванные этим прикосновением, одновременно будоражили и оскорбляли меня.

Было противно осознавать, что я одна из этих девушек, питающих к нему слабость, и не могу устоять… Сокрушительный удар по моему самолюбию.

«Или я выберу тебя…»

Почему я раньше не вспомнила о его угрозе?

— Ты заставляешь меня злиться, — хрипло пробормотала я, неотрывно следя за движениями ректора.

— Почему же?

— Потому что я теряю контроль. — Почему-то именно ему в этом было не стыдно признаваться.

— Меня тоже это поначалу раздражало. — Мужчина неожиданно понимающе улыбнулся и туманно добавил: — Но со временем принимаешь…

Глава 14. Следователь

Я зашла в банк — здание, полностью выполненное из белого камня, подобно храму. Ячейка стоила дорого, но цена самой жемчужины перечеркивала ее стоимость в несколько раз. До начала занятий оставался час, и я надеялась вовремя закончить все дела и успеть добежать до замка.

Первый этап отбора завершился, и вчера я вместе с остальными участницами вернулась на воздушном корабле в Бурсбург. Вспоминать то, какой эффект произвела моя победа на остальных невест, совсем не хотелось. Он был предсказуем. Правда, Клара оставалась спокойна и даже поздравила меня. А когда я рассказала ей о том, что мне пришлось раздеться на испытании, долго смотрела на меня недоверчивым взглядом.

— Я понимаю, почему ты злишься, — сидя в кресле, серьезным тоном сказала она. — Бурсбург еще не пришел к этому, но в столице подглядывание многие бы обязательно обратились к стражам правопорядка. Одна загвоздка — ректор из имперского рода.

— Он выше всех законов? — догадалась я.

— Верно, — кивнула Клара. — Только не передавай никому мои слова. Сама понимаешь, на работе меня по головке за них не погладят.

Я согласилась молчать. Хотя истина не стала для меня неожиданностью — закон не работает против тех, кто его сотворил. Но гнева я уже не испытывала, ситуация с императором занимала все мои мысли. И я пообещала Бенедикту подумать о работе над противоядием. Откровенно говоря, я понемногу начинала понимать мужчину — его поступки, мотивацию и эмоции. Хотя в моем паззле, очевидно, не хватало нескольких важных кусочков информации, чтобы видеть картину целиком.

С начала отбора Бенедикт словно сердился на меня, отталкивал, даже не осознавая того, как сильно ранит, по капле вызывая ненависть. Но теперь что-то в нем переменилось. Ректор больше не грубил, не принуждал и посвятил в важную тайну. И даже к решению подумать отнесся весьма спокойно, предоставив время до следующего этапа отбора.

Подойдя к работнику банка, я договорилась об открытии ячейки и оплатила ее на несколько месяцев вперед сбережениями, что копила на окончание академии и переезд в столицу.

Жемчужину опасно было хранить в общежитии или носить с собой. Не хотелось прослыть простофилей, упустившей свою драгоценность и не обеспечившей ей должную охрану.

Когда формальности были соблюдены, меня отвели в хранилище и открыли арендованную ячейку, оставив с ней наедине. Положив внутрь сверток, я закрыла дверцу, надавив на нее до хлесткого щелчка запирающего механизма.

Сжимая в ладони прямоугольный кусочек металла с начертанными по всей его плоскости заклинаниями, коснулась им ячейки, активируя магическую часть защиты. Мелкие молнии пробежались по стенам хранилища, а воздух наполнился громким стрекотом.

Магия свершилась. Оставалось лишь гадать, какое колдовство использовалось для защиты ценностей.

Развернувшись, я направилась к выходу. Работник банка, ожидавший снаружи, проводил меня наверх, дав последние наставления о хранении ключа-артефакта — не окунать в воду и никому не передавать.

Спрятав пластину глубоко в сумке, я покинула здание банка и поспешила в академию.

Яркое солнце поднялось высоко над горизонтом, но теснящиеся друг к другу дома закрывали большую часть улицы тенями. Я выбрала самый короткий путь — через рынок, где постоянно сменялись ароматы выпечки, свежей рыбы и мяса. Торговцы зазывали покупателей, и их голоса сливались в громкий гул. На одном из прилавков продавали одежду: носки, блузки, юбки, брюки — темно-синих и грязно-коричневых оттенков, на другом, на растянутых между двух столбиков веревках, висели газеты.