Но старшего патруля такой аргумент, похоже, устроил.

— Это откуда у тебя ВЗОР появился? Вашей волне, вроде как, его не выдают… — уже вполне мирно поинтересовался он.

— Да достал вот…

— Ладно, идентификатор свой назови…

— 3–27, — выпалил я.

— Имя?

— Михаил.

— Принято. Что тащите?

— Трофеи…

— Шкуры, что ли?

— И их тоже.

— Оп-па, продать не хочешь?

Ну вот, кажется неприятности подъехали. Что-то мне кажется, что вояки не в особом восторге от Гринберга. Шкуры они бы и сами покупали, тем более уже обработанные. Отказать вояке? Так может начать буровозить…

— Да мы Толянычу сдаем, — нашел я подходящий ответ, — ваши ему заказывали, вот и тащим. Вернешься — спроси у него, может лишние будут…

— А…Толянычу. Ну, лады, — тут же поскучнел вояка, — можете идти.

Фух, кажется, пронесло. Дело в том, что в большинстве случаев вояки, которые хотят приобрести шкуры, идут к Толянычу. Тот может правильно оценить добытую шкуру, не переплатит за нее и отдаст заказчику вполне пристойную вещь за вполне приличные деньги. Если бы сейчас вояка попытался нагнуть меня, заставить продать шкуры ему в обход Толяныча, то можно смело утверждать, что с этим типом Толяныч работать уже не будет. И если захочет приобрести шкуры — ему придется их искать самостоятельно.

Мы быстро прошмыгнули вперед, и я, естественно, не стал спрашивать, почему патруль не стал идентифицировать моих товарищей. Впрочем, зачем? По лицу Кийко видно, что он недавно из клон-капсулы, т. е. однозначно колонист, ну а Строгов…может, узнали его? А может, просто проигнорировали, черт его знает.

Секрет такой легкой проверки был раскрыт на воротах.

— Идентификаторы! — приказал мрачный часовой.

Мы с Кийко прошли идентификацию быстро и прошли сквозь ворота. А вот Строгов застрял.

— А…господин егерь, собственной персоной, — осклабился часовой, — ну что, проведем полный досмотр?

— Задрали вы уже, — буркнул Строгов, — что найти-то хочешь?

— Да мало ли… — ответил часовой, продолжая улыбаться, — вдруг чего запрещенного тащишь?

— Что? Труселя твоей мамки? — выдал Строгов.

Улыбка тут же исчезла с лица часового, и он холодным, служебным тоном приказал:

— Пройдите в досмотровое помещение.

Строгов сделал нам знак, мол, идите, это надолго. И мы двинулись. М-да…действительно, бывшие коллеги Строгова очень не любили. Интересно, откуда такое отношение? Что он сделал?

Надо будет у него поинтересоваться, все же…Благо, мы прошли без проблем — Строгов предварительно отдал мне свой рюкзак и проходили мы через ворота не как одна группа, а как бы по отдельности. Именно поэтому мы с Кийко прошли без всяких проблем. Если бы часовой сообразил, что мы все трое пришли вместе, я более чем уверен — в досмотровом помещении дежурного офицера мы бы ожидали все.

А так проскочили. Впрочем, Строгов предупреждал о своих, мягко говоря, натянутых отношениях с бывшими сослуживцами, так что…

Оказавшись в городе, мы сразу же направились к складу. Еле дотянув тяжелый груз (напомню, помимо собственных рюкзаков мы с Кийко тянули и третий, который нес Строгов), мы с облегчением нырнули в теплое нутро склада.

Толяныч оказался на месте.

— Чего вам? — мрачно поинтересовался он.

Ах да…у меня ведь опять морда лица поменялась. В том смысле, что из безликого клона я превратился в самого себя и Толяныч меня, естественно, не признал.

— Надо еще один лук прикупить, — сказал я, — пошли в гараж.

Толяныч недоуменно уставился на меня. И тут до него дошло.

— Мик?

— Он самый.

— А ты, я смотрю, марафет навел. Разбогател?

— А то! — усмехнулся я.

— Ну и славно, — мне показалось, или Толяныч обрадовался тому, что мы пришли? Интересно, с его вдруг? — Где пропадали?

— Да были тут сложности, — неопределенно ответил я.

— Не те ли, из-за которых весь город на ушах? — усмехнулся Толяныч. — Тут все с ног сбились — ищут колониста с луком.

— Да ну? — сделал я удивленное лицо.

— Ага, — кивнул с улыбкой Толяныч, — говорят, лучник сильно маров обидел: и убил сколько-то, и что-то ценное увел. Интересно, что?

— Я думаю, скоро узнаешь, — с не менее хитрой улыбкой ответил я, — кому еще они это нечто будут продавать, если не тебе?

— Ну, почему же…

— Ай, не прибедняйся, — сказал я и тут же перешел к делу, — мы тут шкуры приперли для Гринберга…

— Окей, оставляйте. Сколько вам еще осталось? Он, к слову, пару дней назад появлялся, ныл мне тут, что вы слишком затягиваете, пытался у меня пробить, сколько шкур вы уже смогли принести…

— И ты сказал? — перебил я его.

— Нет, — покачал головой Толяныч, — я этого знать, по идее, не должен, а он тем более. Какая разница, сколько шкур вы добыли, если время еще не вышло? Вот, как срок придет и шкур не будет, тогда пускай заводит свою шарманку, а пока…Кстати, а медвежью шкуру вы ему добыли?

— Пока нет, — вздохнул я, — будем над этим работать. Сейчас вопрос в том, чтобы безопасно притащить в Речной оставшиеся волчьи.

— А в чем проблема?

— В марах, в ополченцах каких-то. Что вообще происходит?

— Ах, да, вы ведь вообще не в курсе, — хмыкнул Толяныч, — происходит вот что: мары предложили два дня перемирия с условием, что за эти два дня им выдадут лучника. Вот только лучник сбежал, два дня истекли, и мары конкретно так обозлились. Началась пальба в округе, и закончилась тем, что мары жестко схлестнулись с «Угловыми».

— Это кто такие? — нахмурил я лоб, силясь вспомнить, что это за «Угловые» такие.

— Да есть тут группа колонистов. Причем многочисленная. Ребятки вроде ничем таким не промышляют, охотились себе и все. Причем вполне себе удачно. И тут мары. Ну, короче, перестрелка была жесткая: десяток трупов в трехстах метрах от стен Речного.

— И что? — хмыкнул я. — Воякам же плевать. «Нет доказательств — нет и проблем» — процитировал я одного старого знакомца.

— Не в этот раз. У кого-то нашелся таки ВЗОР. И Матери передали не только видео с кучей трупов, но еще и саму перестрелку. Уж не знаю как, но коменданту удалось застопорить отчет по инциденту, который ИИ должен был отправить в штаб квартиру «Гардена». Зато и вояк он поднял в ружье. Уж не знаю, создают видимость работы, или же комендант боится, чтобы новое побоище не случилось. Но факт остается фактом…

— Очень жаль, что отчет не отправили, — вздохнул я, — может, тогда бы инспектора прислали.