class="p1">— Разбежимся. Ты прав, Иннокентий, — лукаво подмигнул зам, взял со стула пиджак и, насвистывая, отправился на выход.

* * *

— Дорогая, я дома! — крикнул с порога Иннокентий и услышал звон разбивающегося стекла. Заглянув в зал-студию, он увидел растерянное, зарёванное лицо Лианы.

— Я испугалась… — всхлипнув, объяснила она.

— Так испугалась что сразу слезы выступили?

— Да. Не могу остановиться.

— А что произошло. Мою малышку кто-то обидел?

— Эта ведьма! Она мне нахамила и выгнала взашей! Чувствую себя оплёванной!

— Какая ведьма? Откуда выгнала?

— Ещё вчера… я захотела прокатиться и вернулась в ту деревню… Они обещали фотосессию, а визитки не дали…

Лиана вся сжалась, рассказывая, словно побитая собака.

— Я всего-то хотела прогуляться по посёлку, подышать свежим воздухом, а меня выперли. Накричали! Будто у них не деревня, а закрытая зона! Знаешь, дорогой. Не удивлюсь, если они там чем-то противозаконным занимаются. Коноплю выращивают или вьюнок… Ну, тот самый, наркоманский!

— Думаешь? — с интересом выслушав рассказ, спросил Иннокентий. — Натравить на них наркоконтроль? А что, идея! Эта деревня мне все планы смешала. Сейчас в душ, а потом…

Иннокентий скинул на ходу брюки, рубашку и скрылся за дверью ванной комнаты. Мысль натравить на Синеоку наркоконтроль его развеселила, и, намыливаясь, он что-то увлеченно насвистывал, временами пропевая: «…Бегут ручьи, звенят ручьи. И тает снег, и сердце тает…»

Лиана в самом деле не могла перестать думать о том, что случилось. А разве она виновата в чем-то?

Ей просто захотелось вернуть любимого! Это же не преступление!

— А эта ведьма? Она его подчинила себе, как делают все берегини! Обольстить, очаровать и бросить — вот всё, на что способны лесные феи. Они не могут любить, как мы: простой магический народ. Не привилегированный. Гордячка! Возомнила себя кем? Думает, коли Владычица, можно вот так на людей кидаться!

Сказав это, Лиана поймала себя на том, что «путается в показаниях»

— На людей… на людей… а человек — он кто? Он царь природы! Вот он кто. Я теперь человек, и мне решать, быть Лисьему Бору или не быть!

Когда Кеша вышел из душа, то застал Лиану с сомкнутыми губами, решительным взглядом топающей ножкой по звонкому ламинату цвета топленого молока.

— Я уже боюсь-боюсь… дикая кошечка, — направляясь к Лиане, заигрывающе просюсюкал он, скидывая опоясывающее бёдра полотенце.

— Я просто так не оставлю. Эта хамка… она ответит!

— Ответит!

Кеша уже раскинул свои объятья, но Лиана, словно не замечая страстные намёки Иннокентия, схватила со стола бокал с остатками вина, опрокинула в рот, элегантно промокнула губы тыльной стороной ладони и решительно направилась в спальню.

Иннокентий за ней. Но прежде тоже налил себе вина, выпил, закусил пластиком сыра, лежащим тут же на блюдце, и с двумя наполовину полными бокалами поторопился к возлюбленной. Увиденная картина его поразила: Лиана, гусеничкой натянув на полуобнаженное тело клубное платье, белое с серебряными блёстками, взяла из шкафа серебристый клатч и коробку с туфлями.

— Идём в клуб! Мне нужно снять стресс!

Иннокентий не был уверен, что хочет в клуб. Три дня на работе…

— Я сам клуб. Потанцуем вот, выпьем вина, а потом в кроватку… Я двое суток толком не спал. Хочется за один вечер успеть всё… Клуб, знаешь ли, не вариант.

Он приблизился к Лиане.

— Тогда я одна!

Она ловко вывернулась, варьируя в тесном пространстве между стенным шкафом, кроватью и распахнутыми объятьями Кеши. Он только растерянно заморгал глазами. Глоток вина на голодный желудок уже возымел своё действие. Кеша зевнул:

— Не очень-то и хотелось…

Лёгкое раздражение не помешало ему расслабится и моментально заснуть. «Наркоконтроль…» — было последней его мыслью.

Когда утром Иннокентий проснулся, Лиану застал в постели одетой. От неё дурно пахло перегаром.

Тушь чёрными кругами залегла под глазами.

— Приехали! Белый ангел начал мутировать, превращаясь в чёрного.

Он скинул с себя руку, потом ногу Лианы, вставая с постели. Ещё раз посмотрел на девушку, покидая спальню, презрительно поморщил нос и закрыл за собой дверь.

О домашней еде можно было лишь мечтать. Он позвонил в домовую кухню, находящуюся в цокольном этаже здания, и заказал завтрак. Кофе он сварил в турке и, глядя в окно, медленно отхлёбывал горячий ароматный напиток.

Прибыл завтрак: рисовая каша и круассан с шоколадом. В каше жёлтым бриллиантом в сто карат красовался приличный кусок масла. Иннокентий высыпал в кашу чайную ложку тростникового сахара и перемешал.

— Алло? Наркоконтроль? Добрый день. Я Аничкин Иннокентий Петрович. Хочу сообщить вам о своих подозрениях. Эко-деревня в двадцати километрах от города выращивает запрещенные вещества. Возможно, с целью продажи. Да. Да… проверьте, пожалуйста. Очень вас прошу. Я ответственное лицо и не могу смотреть сквозь пальцы на прямое нарушение законодательства.

Было бы счастье…

Дверь заскрипела. Из спальни показалась лохматая, несколько помятая, заспанная Лиана. Шаркая босыми ногами, она, как зомби, проделала путь до кухни и камнем упала в кухонное кресло рядом с Иннокентием.

— Я-то, наивный, даже представить себе не мог, что ты проводишь время в клубах, а ты как тот пострел… Кто надоумил тебя снимать стресс под клубняк?

Лиана болезненно взглянула на Кешу: или язык не ворочался, или отвечать не значилось в её планах вовсе.

— Могу догадаться. Миледи Винтер? Соседушка наша, душечка! Она завсегдатай подобных заведений. Только прошу: постарайся с ней дружбу не водить. И вообще…

— Налей мне воды… — словно не услышав, ничего из сказанного ранее, приказала Лиана. Именно приказала. Тоном, не терпящим возражений.

Иннокентий не собирался подчиняться, но неожиданно для себя он привстал, развернулся в сторону графина и, скрипя чувством бессмысленного сопротивления, налил воды в стакан.

— Давай. Не тяни резину! — ещё более властно заявила девушка. Иннокентий развернулся, подчиняясь неведомой гидравлике, этаким роботом-манипулятором, и поставил перед ней до звона прозрачный стакан. — Теперь ты будешь делать то, что я захочу. А я хочу, чтоб ты уничтожил Лисий Бор!

Уста Иннокентия разверзлись, и он сообщил:

— Я сообщил в наркоконтроль…

— Нужно нанять кого-нибудь. Банду! Пусть поедут и наведут там шороху.

— Лиана! Ты где всего этого набралась?

— Я хочу отомстить. Я должна отомстить! Виннер обещала, что поможет, — сказала Лиана и, взяв тарелку с круассанами, пошла в зал и села на диван рядом с большим цветочным горшком.

Виннер — это как раз та самая Татьяна. Иннокентий называл её миледи. Или миледи Винтер. Она постоянно строила коварные планы против своего бывшего мужа-олигарха. И ещё: раньше Иннокентий ни разу не видел в зале этого горшка. Ладно бы что-то действительно стоящее, но из горшка торчал небольшой росток сосны.