Чего я ждал, когда спрашивал? Чем думал? Вот точно не мозгами…

Вероника удивила.

Выдохнула длинно. Потом положила руки мне на грудь, привстала на носочки и, почти касаясь губами моего уха, проговорила низким соблазнительным голосом:

— Было, Скворцов. Белые кружевные стринги.

Это было — как удар под дых! Неожиданно! Остро!

Я онемел и окаменел. И там, в штанах, дернулось и окаменело тоже.

Ника отошла на шаг, хмыкнула, взбежала на крыльцо, открыла дверь подъезда и, стоя на пороге, добавила уже обычным голосом:

— А теперь живи с этим, Скворцов!

Это что было?! Она и так умеет?

Я ломанулся следом — догнать, схватить, сжать ее хрупкие плечи, спросить, глядя в глаза: неужели она думает, что я не умею играть в эти игры? Что — не мужик? Так я докажу, что очень даже мужик!

Первую ступеньку поймал ногой удачно. О вторую — запнулся, полетел лицом вниз, успел выставить вперед одну руку — во второй по-прежнему сжимал рукоять поводка. С гулким звуком впечатался лбом в закрывшуюся железную дверь… из глаз посыпались искры.

Пару мгновений лежал на ступеньках, пытаясь прийти в себя.

— Надо же, такой приличный дом, а все равно какой-то алкаш на пороге валяется! — услышал женский голос откуда-то сбоку. Похоже, кто-то шел к соседнему подъезду.

Медленно перевернулся. Сел, подтянув к себе колени. Найджел топтался рядом, поскуливал: ну, что же ты, хозяин? Вставай! Надо домой! Там тепло, сухо, там миска с кормом!

Я горько хмыкнул. Потом, как безумный, захохотал во все горло: кем ты вообразил себя, Скворцов? Юным Ромео? Пылким и порывистым? Достаточно пары ступеней и железной двери, чтобы остудить твой пыл!

Сбитая ладонь саднила. На лбу зрела шишка. Отличное завершение романтической прогулки! И очень наглядное напоминание о том, кем я стал за последние месяцы.

Дверь за спиной лязгнула. Медленно, со скрипом отворилась.

Я чуть подвинулся, освобождая проход.

— Эд, ты что?! Ты упал? Сильно поранился?

Вероника.

Услышала, как я вмазался в дверь и прибежала спасать. Голос — озабоченный. Присела рядом, в лицо заглядывает. Не надо желать меня, Ника. И без тебя «жалелок» хватает. С избытком.

— Иди домой. Я сейчас поднимусь.

Странно, но желание схватить домработницу, смять, вдавить в себя и зацеловать — никуда не исчезло. Однако отрезвляющий удар вернул мозги на место. Я ведь догадывался, что так и будет. Что не смогу нормально флиртовать, ухаживать, соблазнять. Брачные игры бабуинов для меня в прошлом, а без них — какой я мужик? Так, кошелек на ножках, не более.

— У тебя ссадина на лбу. Нужно обработать и лед приложить! — Ника не послушалась. Продолжала сидеть рядом на корточках, разглядывая мою подпорченную физиономию. — Голова не кружится? Не подташнивает?

Кружится — от осознания собственной дури. И тошнит по той же причине.

— Ника, просто ступай домой. И Найджела уведи.

— Мы без тебя никуда не пойдем!

Непослушная девчонка собралась сесть рядом на холодные мокрые ступени. Неужели так трудно оставить меня одного?!

— Примеряешь на себя роль сиделки? — я изобразил кривую ухмылку. — Рановато. Ты пока только помощница по хозяйству на испытательном сроке. Вот ступай и займись своими прямыми обязанностями.

Ника задохнулась. Потом фыркнула возмущенно. Встала, постояла, глядя на меня сверху вниз. Потом бросила обиженно:

— Дурак! — и в самом деле ушла.

Найджел устал стоять на трех лапах, уселся рядом, вздохнул тоскливо, с подвыванием: ему не нравилась сырая погода, и сидеть на месте он тоже не любил. Я положил руку ему на холку, взялся почесывать за ухом. Пес прижался ко мне всем телом, ткнулся холодным носом в щеку: поцеловал.

Эх! Не таких поцелуев мне хотелось!

Но я буду хуже брата, если начну зажимать в углах и тискать собственную домработницу! А это означает что? ― правильно! Руки прочь от девчонки, Эд!

Лучше подумать, что я буду делать, если Ника все же решится разорвать или оспорить в суде подписанный контракт на суррогатное материнство. Впрочем, ясно ― что: придется просить маму Вику заняться поиском другой кандидатуры.

Бедная мама. Сколько я ей порвал нервов, пока был ребенком и подростком. И вот снова она из-за меня горюет. Ей совсем не нравится моя идея обзавестись ребенком без женитьбы. Но она все же помогает мне, переступая через себя.

…И возвращается она как раз через две недели. Получается, целую половину месяца я теряю впустую, и ничего не могу с этим поделать. Только считать убегающие дни и надеяться, что успею увидеть своего малыша раньше, чем ослепну полностью.

Найджел снова заскулил, ткнул меня носом. Я вдруг осознал, что сижу на крыльце уже минут десять. Штаны отсырели. Холод пробрался под легкую куртку, зябкой дрожью прошелся между лопаток. Вот мне еще заболеть не хватало… Доктор Слепнев предупреждал, что любая простуда может ухудшить и без того непростую ситуацию. Это соображение вынудило меня поспешно встать и отправиться домой: нужно срочно принять горячий душ и переодеться в сухое. Думаю, небольшое переохлаждение при моей закалке ― ерунда. Обойдется.

Вошел в подъезд, добрался до перил, начал подниматься по ступенькам вверх. Заметил, что Найджел ведет себя как-то странно. Он рвался вверх, радостно повизгивал, словно увидел знакомого. Прислушался на ходу. Похоже, впереди, на пару пролетов выше меня, кто-то есть. Эхо чужих шагов сливалось с моими шагами, утопало в громком дыхании и цокоте когтей лабрадора.

― Найджел? Там кто-то есть? ― признаю: верх идиотизма задавать такой вопрос собаке. Будто она способна ответить.

Парень и не ответил. Но как-то успокоился, перестал рваться с поводка.

Стало тише, и чужие шаги теперь были слышны более отчетливо. Но в подъезд за последние четверть часа никто не входил! Кроме моей домработницы.

― Ника? ― позвал негромко. Остановился, прислушиваясь, дожидаясь ответа.

Молчание. Даже если кто-то шел впереди ― этот кто-то не пожелал отвечать. Шаги тоже замерли.

Черт! Триллер какой-то! Вот только я ― не из пугливых. Двинулся дальше, не обращая внимания на эхо чужих ног. Только на всякий случай отпустил Найджела немного вперед: он, конечно, на защиту не натренирован, но хотя бы почует опасность и предупредит ворчанием. Но Найджел был скорее радостным, чем испуганным или настороженным. Значит, если впереди кто-то есть, то парень этого человека знает.

Рассуждая и прислушиваясь, я добрался до своей квартиры ― и никого не встретил. Правда, лестница уходила выше, на технический этаж, но кому и что там могло бы понадобиться в одиннадцатом часу вечера?

Дверь в мою квартиру была заперта. Я привычным жестом наощупь отыскал нужный ключ на связке, со второй попытки