счет я не спрашивал, – проговорил он холодно. – Возможно, она ключ к исцелению всех аматов, и я, Циглер, готов рискнуть. Если с ней что-нибудь случится по твоей вине, ты… ты пожалеешь, понял?

Эрик молчал, чувствуя, как в ушах стучит кровь. Он готов был сжечь Теодора дотла прямо здесь и сейчас.

– Ты понял меня, Циглер? Не слышу ответа.

– Понял, мой граф, – вздохнул Эрик.

– Вот и ладненько. Это побудет у меня, – граф показал шкатулку и спрятал ее в карман халата, – пока не найдем способ безопасно ее уничтожить. А теперь иди проверь девчонку.

Эрик Циглер не стал бы питать таких надежд.

Запах зверогона почти полностью рассеялся через крошечное окно сверху. Эйлит безмятежно лежала в гробу, раскинув укрытые бинтами руки. Все еще спала. Однако Эрик не спешил заходить внутрь – что-то здесь было не так. Что-то неумолимо изменилось в камере, пока его не было, какая-то несущественная деталь.

– Эй, вставай, – без особой уверенности позвал Циглер и на всякий случай достал меч. – Я приказываю.

Ресницы Эйлит дернулись, однако больше ничего не произошло. Тогда Эрик подумал, что, возможно, если он встряхнет ее, это поможет. Однако заходить в камеру очень не хотелось – все его чутье вопило о невидимой опасности. Может быть, позвать Шакала? Но тогда капрал решит, что Эрик Циглер слабак, и засмеет его. Нет уж, такого Циглер точно не мог позволить. К тому же, что она ему сделает? Она всего лишь девчонка и вряд ли сможет причинить ему, взрослому магу, вред.

Скрепя сердце, Эрик достал ключ и осторожно вошел. Затем, не отрывая взгляда от гроба, на всякий случай закрылся изнутри. Эйлит не шелохнулась. Эрик сделал шаг ближе. Ничего. Кажется, она даже не дышала. Может быть, зверогон не помог?

– Эйлит, – вновь позвал Эрик и легонько потряс девчонку за костлявые плечи. – Просыпайся. Пора вставать.

Она нахмурилась, как от тревожного сна. А затем вдруг открыла светло-серые глаза. В это же мгновение ее руки схватили запястье Циглера и сжали его с невероятной силой. Лицо Эйлит исказила яростная гримаса.

Хр-р-русть. Резкая боль прострелила руку от запястья до локтя, да такая сильная, что из пасти Эрика вырывался жалобный вскрик. Рука! Кость ему сломала! Вот же черт! Предплечье изогнуло в неестественную дугу, в замешательстве Эрик отшатнулся, невольно прижав покалеченную руку к груди.

Эйлит, кажется, сама не ожидала такого и удивленно уставилась на собственные пальцы. Замешательство продлилось всего несколько мгновений, и тут Эйлит, почувствовав в себе силу, ловко выпрыгнула из гроба:

– Где Эйдин?! Отвечай!

– Я не знаю, о ком ты, – рыкнул Эрик в ответ. Теперь он по-настоящему разозлился. Если бы она не была нужна графу, он бы давно сжег ее. – Шаг назад, живо.

– Моя сестра, где она?! Что вы с ней сделали?! – Эйлит как будто не слышала. Кажется, она совсем спятила. Во взгляде ее серых, обезумевших глаз Эрик увидел синеватый отблеск чудовищной магии. – Отвечай, псина, не то я…

– Назад! – гавкнул Эрик и показал ладонь с зажженным огнем. – Еще одно слово, и я тебя испепелю, обещаю!

Кажется, вид огня ее убедил. Она гневно поджала губы и отступила. На шум примчался Шакал, держа наготове топор. Завидев Эрика, запертого в камере, он озадаченно почесал макушку.

– Пусть скажет, где моя сестра. – Эйлит указала на капрала. – Он знает! Он был там!

Шакал лишь прижал к голове уши и не стал отвечать.

– Сестра? О ком она, капрал?

– Я почем знаю, – пожал плечами тот. – Это случилось больше двадцати лет назад.

– Что?.. – лицо Эйлит вытянулось от удивления. – Что вы сказали?

– Я сказал, что это было давно, и я не знаю, что с твоей сестрой, – повторил Шакал и подошел ближе к решетке. – Тебе лучше заткнуть пасть и вести себя хорошо, если не хочешь, чтобы я покрошил тебя в кровавый салат.

– Я не верю тому, что вы сказали, – повторила она голосом недоверчивого ребенка и отшатнулась. Кажется, слова капрала сразили ее похлеще, чем смертоносный огонь Циглера. – Вы лжете. Все маги лжецы, все…

– Не верь, если не хочешь, – капрал равнодушно пожал плечами. – Идем, Циглер, нужно что-то сделать с твоей рукой.

– Он прав, Эйлит. Ты попала в Дом пользы двадцать два года назад, – добавил Эрик.

– Это не может быть правдой, – упрямо повторяла она, все глубже и глубже погружаясь в пучину ледяного ужаса. – Это было вчера, я… Это было вчера! Эйдин…

Эйлит пока не представляла опасности, и Эрик вышел из камеры, закрыв за собой дверь на ключ. Из-за сломанной руки он больше не злился. Девчонке предстоит такое узнать, что не пожелаешь и врагу.

Сирша приходилась Орину, старому дворецкому графа, племянницей. Ее родители жили в небольшой деревушке, что в полудне пути от замка. В Марый острог она попала в шестилетнем возрасте, когда пришла пора работать, и именно здесь с ней случилось несчастье.

Ей едва исполнилось семь лет, как она лишилась голоса: с одной из старых башен сорвался камень и разбил несчастной голову. Несмотря на усилия лекарей, на всю жизнь она осталось немой, да и левый глаз сильно косил. Иногда, бывает, смотришь ей в лицо, один глаз смотрит на тебя в ответ, другой же отворачивается куда-то вбок, словно там есть что-то поинтереснее. Эрик долго к этому привыкал, пока не перестал замечать вовсе. Сирше повезло, что она вообще выжила после такой травмы.

Эрик обошел весь замок, прежде чем смог найти ее в конюшнях. Сирша кормила капральскую клячу морковкой, поглаживая по морде. Циглер давно заметил, что ее тянуло к животным. Все свободное время она проводила с лошадьми или в псарне, словно звери были единственными, кто мог ее понять.

Вытянутая, как у цапли, фигура Сирши в свете факелов казалась еще тоньше и изящней, чем обычно. На ней не было чепца, и по спине рассыпались густые волнистые волосы.

– Привет, – окликнул ее Эрик. Боль в руке накатывала жгучими волнами, все сильнее с каждым ударом сердца. Черт, это же надо было так!..

От звука его голоса Сирша вздрогнула и испуганно обернулась. Затем растерянно кивнула и снова повернулась к лошади.

Черт! Так зачем он искал ее?.. Граф? Капрал? Эйлит? Точно, Эйлит! Он хотел предупредить насчет этой бешеной.

– Я пришел сказать, что к Эйлит лишний раз лучше не приближаться. Она не в себе и может быть опасна. Но если что – ты, главное, кричи. – Он кисло рассмеялся. Сирша нахмурилась, губы сжались в тонкую