Софья Дмитриевна бодро зашагала по галерее, нас провожали взглядами оставшиеся не у дел девицы, и в их взорах сквозило облегчение. Мария с сожалением пожала плечами, глядя на меня. Признаться, компания подобралась не самая удачная. Одна «букля» чего стоит. С остальным мне ещё не довелось познакомиться.

Нас провели к покоям принцессы, неподалёку от нашего крыла. Оно и понятно, любая из фрейлин должна как можно быстрее примчаться на зов своей патронессы. Софья Дмитриевна приложила палец к губам и отворила дверь. Мы попали в комнату, что-то вроде приёмного покоя. В ней стояла пара диванов, кресла, низенькие столики. Здесь нам следует ожидать, когда Теодора позовёт кого-нибудь.

– Располагайтесь, – негромко произнесла обер-гофмейстерина, – и не вздумайте спать.

Мы расселись кто, где и молча разглядывали друг друга, пряча зевки. Разговаривать не хотелось, да и не о чем. Дарья, графиня Щербатова, клевала носом, и скоро, её голова запрокинулась на спинку дивана, где она сидела рядом с баронессой Адодуровой, и девушка уснула. Мы переглянулись, но будить не стали. Однако вскоре по комнате пронёсся такой богатырский храп, что, кажется, затряслись стёкла. Авдотья пихнула локтем свою товарку, и та, встрепенувшись, осоловелым взглядом обвела комнату.

– Я что заснула?

– Да так, что чуть не разбудили принцессу, – усмехнулась княжна Протасова, миловидная девушка с очень светлыми, почти белыми волосами и фиалковыми глазами. Миниатюрная, воздушная, как балерина. Она от скуки перебирала тонкими пальчиками складки на платье.

– Простите, – смущённо пробормотала Дарья.

– Нам, девушкам, привыкшим к определённому образу жизни в неге и услужении, крайне сложно перестроиться, – со вздохом сказала «букля».

– А мой папенька говорит, – ответила словно в никуда, ни на кого не глядя Прасковья, – что нега и бездействие – удел лодырей, бездумно прожигающих жизнь.

Вот как. Видно, и ей чем-то наша Авдотья успела насолить.

«Букля» вспыхнула, но ничего не сказала. На этом разговоры прекратились. Через полчаса дремали почти все, прикрыв глаза и поудобней устроившись на диванах и креслах.

Я решила потратить время с пользой. Вчера стало понятно, что мои действия, благодаря кулону, что подарил Григорий, остаются невидимыми для глаз магов. Так почему бы не потренироваться прямо здесь. Расслабившись, потянулась к эфиру, просто пропуская его поток через себя, задерживая в ладонях, концентрируя в зоне солнечного сплетения. Интересные ощущения. По телу табунами бегали мурашки, волоски на руках встали дыбом. Энергия, послушная моей воле, текла сквозь тело. Я прикрыла веки, наслаждаясь приятными ощущениями. И через полуопущенные ресницы заметила, как с одного столика медленно по воздуху поплыла чернильница в сторону маленькой княжны Протасовой. Насколько позволяла видимость, окинула взглядом девушек. Все спали, кроме Авдотьи, та, прищурившись, не сводила взгляд с прибора. Собственно, этого я и ожидала. Магические токи, набрав силу, хлынули из моих рук. Только вот пассами пользоваться нельзя, а мне так было гораздо легче контролировать телекинез. Что ж, будет отвыкать от «костылей». Я дотянулась до чернильницы, мягко обвила её своей силой, стараясь не выдать себя. А потом резко дёрнула в сторону «букли». Прибор накренился, пролетев вперёд, и обдал незадачливую интриганку брызгами чернил. Глаза Авдотьи удивлённо распахнулись, и в следующий миг по комнате пролетел пронзительный визг. Девушки повскакивали со своих мест, недоумевая, что произошло. Я тоже, надеясь, что моя контратака не будет обнаружена. Из апартаментов принцессы вылетела фрейлина императрицы, приставленная на ночь.

– Что вы себе позволяете? – Со злобным прищуром спросила она. Потом её взгляд упал на Авдотьино платье, – что за шутки? Мигом проследуйте в свою комнату, пусть вам пришлют замену.

– Это не я, – захныкала «букля», – кто-то специально облил меня.

– Меня мало интересуют подробности вашей истории, – негодующе ответила фрейлина, – я сказала, марш в свою спальню.

Авдотья обвела нас взглядом, задержавшись на мне, потом на Прасковье, и удалилась, в запале хлопнув дверью.

– Кто она? – Обернулась к нам женщина.

– Баронесса Адодурова Авдотья Степановна, – ответила Дарья, – она и правда…

Резким взмахом руки фрейлина королевы оборвала юную графиню:

– Я запомню её, – женщина, развернувшись, ушла к принцессе.

Сон у всех сняло, как рукой. Девушки, тихонько перешёптывались, поглядывая друг на друга. Прасковья поднялась с места и подошла ко мне:

– Кажется, на вас тоже попали брызги, – наклонилась она ко мне, протягивая свой платок.

Я испуганно разглядывала юбку, когда девушка прошептала мне на ухо.

– Спасибо за помощь, только могу и сама постоять за себя.

Растерянно подняв взгляд, увидела, как она лукаво улыбнулась и подмигнула мне.

– Ах, мне всего лишь показалось, – как ни в чём не бывало Прасковья отошла от меня.

Вот же хитрюга. Наша воздушная княжна не так-то проста. Интересно, чего она выжидала, ведь чернильница уже была сантиметрах в двадцати от неё. Надо бы спросить потом. Кажется, в моём «полку» прибыло.

За дверью послышался невнятный шум, девушки быстро поправили юбки. К нам вышла всё та же недовольная фрейлина:

– Её Высочество проснулась, помогите принцессе одеться, – она осмотрела нас. Вы и вы, – ткнула пальцами в меня и Прасковью.

Мы поднялись, присели в книксене и прошли в покои.

Из «тамбура» для фрейлин попали в гостиную, цвета первой зелени. Пилястры с золотыми полосами, обрамляли большие окна. На стенах были вставки нежно-сиреневого оттенка, служившие своеобразными «рамами» для роскошных картин. Под потолком вились лепные барельефы, окрашенные позолотой. Мебели было на удивление мало. По центру стоял стол, под окнами – диван, несколько стульев у стен. В углу примостился небольшой камин.

– Я здесь, – раздался из-за другой двери приглушённый недовольный голос принцессы.

Мы с Прасковьей сконфуженно переглянулись и поспешили на зов. Прошли ещё одну комнату, намного уютней первой, с небольшими креслицами и уютными оттоманками и отыскали дверь в спальню. Опочивальня разительно отличалась от гостиной. Та же цветовая гамма, но было заметно, что над её интерьером тщательно поработали. Большая кровать с балдахином была центром этой Вселенной. В углу стоял внушительный трельяж с богатой резьбой, изображающей сцену охоты на оленей. Мягкая софа примостилась слева от кровати, рядом – низенький столик. В углу расположился украшенный изразцами и лепниной камин. Пара кресел заняли своё место под окнами. В простенке виднелось большое, в пол, зеркало с богато украшенной рамой. Мы пожелали доброго утра, опустившись в реверансе.

– Вы не торопитесь, – недовольно заметила Теодора, сидящая на кровати в лёгком пеньюаре и чепце, указала на ночной горшок, стоящий возле ложа.

Интуристка-то неплохо владеет русским, отметила я про себя. Потом перевела взгляд на ночную вазу. И кто её будет выносить? Я понятия не имею, куда опорожнить сей сосуд, могу только из окна выплеснуть.