– Тогда убежим. Дождемся Адама. Заберем вторую винтовку и убежим.

– Нож надо? – предложил Рамазан свое оружие.

Я со злой улыбкой отрицательно покачал головой.

– Мне моих рук хватит… Так ты говоришь, Адам семь человек застрелил?

– Только сегодня ночью. Хвастался, когда вернулся. Я сам слышал. Они перекрыли перевал. Он стрелял издалека. А сколько вообще убил – подумать страшно… Он два-три раза в неделю выходит. Правда, федералы только-только подошли, и стрелять раньше было не в кого. Но иногда далеко уходил, чтобы пострелять.

– Значит, хватит ему убивать, – решил я. – Иди на пост. Мне помощники не нужны…

Рамазан двинулся было к выходу, но остановился и затрепетал. Было от чего затрепетать. Волчий вой раздался, казалось, совсем неподалеку, хотя я мог бы предположить, что акустика пещер полностью искажает звуки и не дает составить правильную картину.

– Оборотни, – сказал Рамазан.

– Боишься их?

– А как их не бояться…

– Оборотни не духи. Они могут быть только телесными. Значит, их тоже можно и иногда нужно убивать… – Я передернул патрон винтовки, решительно досылая патрон в патронник.

Рамазан ничего не ответил.2. Рота капитана Герасимова. Спецназ ГРУ. Ограниченный поиск

Пора было собираться на выход…

Взять с собой старшего лейтенанта Шамсутдинова командир роты решил за умение работать в горах. Это ценное качество не каждому дано – оно, скорее всего, закладывается в человека на генетическом уровне. Шамсутдинов вырос в башкирских горах и все детство провел, как сам говорил, лазая по скалам. Конечно, горный Урал совсем не напоминает высотой Северный Кавказ, но профилем гор и наличием скал сравниться может. Да и по всем иным статьям старший лейтенант не уступал другим командирам взводов в роте, поэтому, выбирая Шамсутдинова, Герасимов ни в чем не проигрывал. А выбор лейтенанта Корепанова был скорее интуитивным, чем осознанным. И только позже, когда офицеры готовились к выдвижению в Погорелый лес, капитан Герасимов понял, чем его выбор обусловлен. Легковесный в речи и в мыслях, Корепанов точно так же легко, как к словам, относится ко всем событиям. Он и к появлению оборотня относится легко, смеется над тем, что пугает других. И потому никогда не запаникует, не разинет в удивлении рот в тот момент, когда необходимо будет стрелять на поражение. И это во многом компенсировало недостаток вдумчивой усидчивости. Кроме того, Корепанов стрелял с пояса так же точно и быстро, как другой стрелял бы после долгого прицеливания от плеча. При неожиданном и скоростном появлении противника это качество было особенно ценным.

Старший лейтенант Толстощекин следил за приготовлениями военных разведчиков.

– Может, каски наши возьмете? – предложил он.

– Зачем?

– Каска затылок защитит.

– Что-то она не защитила ваших бойцов.

– Капитан Ермолаев приказал каски сменить на береты. Решил, что волки должны красного цвета бояться. Как бандиты боятся «крапового». А «краповый» – это тоже красный. И вот результат. Кроме себя, никого не напугали…

– Мы обойдемся, – сказал лейтенант Корепанов. – И без касок, и без беретов. Банданы хватит. Я вообще как-то раз слышал, что у волков зрение черно-белое и они красного цвета различать не могут.

– Тем не менее загоняют их с помощью красных флажков, – возразил Герасимов, но не лейтенанту, а самому себе, потому что чувствовал укор совести. Это именно он, хотя и полушутя, посоветовал Ермолаеву сменить каски на «краповые» береты. Ермолаев принял его совет всерьез, и вот чем это все закончилось.

– Старлей, – обратился капитан к Толстощекину. – Держи «переговорку» под рукой и минометные расчеты на всякий случай выставь. Если что, я по связи тебе передам квадрат карты. А мы двинули. Пора уже на волков поближе взглянуть…

И, словно в ответ на это его решение, раздался долгий волчий вой. Теперь уже выли два волка, но не из леса, а откуда-то из-за перевала, с другой стороны.

– А волки летать, случаем, не умеют? – спросил лейтенант Корепанов.

– Умеют, – сказал Толстощекин. – Забыл, как в славянской мифологии крылатый волк-сокол называется.

– Семаргл, – подсказал командир роты. – Только это не волк, а собака. Тем не менее лейтенант задал справедливый вопрос. Мы перекрыли перевал. Согласно карте выйти из долины невозможно. Но волки, или кто там они, оборотни… Короче говоря, они появляются то с одной стороны перевала, то с другой. Они нас окружили. А по воздуху над нами не летали. Что это значит?

– Это значит, что где-то существует проход в соседнюю долину, – сказал старший лейтенант Шамсутдинов. – Им одинаково пользуются и волки, и, возможно, бандиты. И имеют возможность атаковать нас с двух сторон.

– И изнутри, – добавил Толстощекин. – Последний наш погибший находился внутри круговой обороны. Его атаковали за спинами круговой цепи. А это что может означать?

– Все-таки я бы предположил, что это летающие волки, – снова сказал Корепанов. – Атакуют сверху и потому сразу в затылок. Им так удобнее.

– Тогда почему не в лоб? – спросил Толстощекин.

– Волк человеческий взгляд не любит. Боится взгляда, – сказал Герасимов, вступая в это глупое, на его взгляд, обсуждение. – Кроме того, он знает, что лобовая кость у человека вообще самая крепкая. Я однажды видел парня, у которого пуля ото лба срикошетила. Сотрясением мозга отделался, вместо того чтобы половины головы лишиться. Правда, пуля под острым углом шла, но тем не менее…

– Будем головы задирать и за небом следить, – сделал вывод Корепанов. – Волки крупные, их сразу заметишь.

– На Кавказе крупных волков не бывает, – возразил Толстощекин. – Я сам из Сыктывкара родом. Вот у нас волки… С теленка. Местным не чета…

– Все, – прекратил Герасимов болтовню. – Толстощекин, выставляй минометы, жди связи. Можем запросить поддержку. Патрикеев, то же самое, только без минометов. Шамсутдинов, Корепанов – за мной.

И решительно шагнул вниз по склону…

* * *

Теперь уже не было смысла продвигаться вперед скрытно. Время дневное, группу видно издали, если бы военные разведчики ползли. А вне тропы ни проползти, ни пройти возможности не было. В этой ситуации опять очень пригодились бы снайперские винтовки с тепловизорным прицелом, которые два снайпера так и не донесли до роты. И что стало с самими снайперами, тоже пока оставалось загадкой. Прицел с тепловизором позволил бы обшарить все кусты и заранее определить засаду. И сам снайпер сумел бы обезвредить ее, да и минометчики смогли бы в этом случае активно поработать. Но сослагательное наклонение на войне применять нельзя, и потому думать о том, что было бы хорошо и удобно, капитан Герасимов не любил. Другое дело, что к судьбе двух младших сержантов мысли возвращались снова и снова. Было большой глупостью отправить их так вот, парой. Правда, район до этого считался хотя и не дружественным, но спокойным. И только появление пары боевиков из леса вынудило послать сюда взвод спецназа ГРУ, но и это рассматривалось командованием исключительно как профилактическая мера, потому что полностью полагаться на сообщения осведомителей тоже не стоило, а проверить было надо. А получилось так, что пришлось вскоре досылать всю роту без одного взвода, да еще в усиление и отряд спецназа внутренних войск. И при проведении операции на шесть убитых бандитов пришлось семеро погибших «краповых». Потери слишком большие, чтобы считать обстановку в районе нормальной. Тем более что помимо этих шести оставалось еще достаточное количество бандитов, с которыми спецназ ГРУ уже вел бой днем раньше. И никто не мог бы дать гарантии, что по ту сторону перевала бандитов нет и некому было напасть на снайперов. Раньше считалось, что и по эту сторону перевала их нет. А оказалось даже больше, чем достаточно. Но, даже не имея возможности проверить, есть ли в лесу засада, нет ли ее, нужно было идти и разобраться с происходящим там.