полностью сухими не выйдем, но и не потонем. Высшие силы, какое же это счастье, оставить всех и без последствий уйти на авантюру!

- Я пойду с вами, - неожиданно сказал Хуан, преданно глядя на Лютиэн, и вильнул хвостом.

Тем временем песенный поединок начался. Макалаурэ жестом показал Саурону, чтобы тот пел первым.

- Эру, зачем он это сделал?! - тут же застонал Майтимо. - Почему лишил себя преимущества?

- Может, хочет прощупать противника? - предположил Тенька.

- Я знаю, что он жить не хочет! Ты же ничего не смыслишь в песенных поединках!

- Я смыслю в колдовских... - начал было объяснять Тенька, но Саурон запел, и стало не до дискуссий.

Темный витязь пел без аккомпанемента, но легче от этого не становилось. Песня была резкой, жестокой, о гибельном пламени, несущем смерть и пожары, о пламени, которое сжигает всех и не знает пощады.

- Может, я его все-таки пристрелю из регулятора? - крикнул Тенька в ухо Майтимо.

- Не смей! Живой или мертвый, Кано не простит, если мы прервем поединок.

Макалаурэ не дрогнул. Поднявшийся ветер сорвал с него кое-как закрепленный шлем, растрепал темные волосы, взметнул полы мантии, но сам менестрель стоял прямо, не шелохнувшись. Едва голос Саурона стих, он поднял лютню и заиграл, дополняя музыку голосом. Песня о приветливом огне очага, о костре, согревающем усталых путников холодной дорожной ночью, об искрах, мотыльками летящих к заветной мечте, ничуть не уступала по мощи сауроновой.

- Я, кажется, понял принцип, - сообщил Тенька. - По-моему, у Кано все шансы на успех. Ишь, как грохочет музыка, а он еще возмущался, что не переносит громких звуков. Все, теперь от будки не отвертится!

- Если вернется, - с горечью прошептал Майтимо.

Завершилась песнь о добром огне. Опять настал черед Саурона.

- Пой еще, великий менестрель! - крикнул он.

- Да! Да! - обрадовался Майтимо. - Кано, давай, покажи ему!

Тьелкормо сказал то же самое, но в более вольной форме. А Тенька, вспомнив что-то из личного опыта, пробормотал:

- Ох, неспроста он это...

- Я подожду свой черед и оставлю третью песню за тобой, - ответил Макалаурэ.

- Балда! - взвыл Майтимо.

- Идеалист! - вторил брату Тьелкормо.

- Меча бы этому гаду, а не третью песню, - высказался Финдекано.

- Молодец! - выкрикнул Тенька.

- Да какой, к Моринготто, "молодец"?! Он же свой шанс на победу упустил! - не успокаивался Майтимо.

- Он не дает загнать себя в угол!

- Отказываясь петь?

- Да я точно так же выиграл свой первый поединок! - принялся горячо объяснять Тенька. - Ушел в глухую оборону, а когда соперник выдохся - ударил. Правда, первое у меня тогда со страху вышло, а второе - благодаря Климиной оплеухе. Но результат!

- Хочешь сказать, Кано сейчас испугался?

- Да не похоже. По-моему, он знает, что делает.

Тьелкормо тут же предположил, что именно знает его оглашенный братец Кано, и озвучивать сии речи можно было лишь здесь, на шумном поле брани, вдали от невинных дев, маленьких детей и комнатных растений.

Саурон запел третью песню. Он воспевал ужасы войны, злобу воинов, убийства и невосполнимость потерь, горы трупов, исклеванных воронами, покалеченные судьбы, разрушенные семьи, осиротевших детей. Финдекано побелел, Майтимо широко распахнутыми глазами, словно заклиная, глядел на прямую спину брата, все так же стоящего у самой пропасти. Тенька громко заявил, что наслушался этой муры дома от Юргена, когда убили его ныне здравствующую жену, и демонстративно заткнул уши.

Макалаурэ спокойно выслушал песню до конца и предложил Саурону спеть еще.

- Вот это выдержка! - восхитился Тенька. - Будка явно пошла ему на пользу.

- Какая, к драному Моринготто, выдержка?! - в голосе Майтимо звучал ужас. - Он просто не знает, о чем петь!

- Кано! - закричал Финдекано. - Пой о том, что день настанет вновь!

- Нет! - вторил ему Тьелкормо. - Лучше о большой любви между мужчиной и женщиной, которая породит много-много новой жизни!

- Идиоты! - вызверился на обоих Майтимо. - Это все не годится!

- Ничего подобного, - возразил Тьелкормо. - Про любовь всегда срабатывает.

- С чего ты вообще взялся определять, что годится? - раздраженно осведомился Финдекано. - У тебя даже слуха толком нет.

- Для того чтобы понять, насколько хороша тема песни, слух не нужен, - убежденно заявил Майтимо.

Саурон в это время принялся отнекиваться, предлагая менестрелю все же ответить. Макалаурэ не соглашался, вместо полноценной музыки у обоих выходили невнятные напевы, от которых даже земля не тряслась.

- Да что они ломаются один перед другим! - у Тьелкормо сдали нервы. - Кано, давай, пока берут... тьфу, пой, пока дают!

- Он бы уже дюжину раз на стену влез и шарахнул Саурона лютней промеж глаз, - бурчал Финдекано.

- Может, я из регулятора?.. - заикнулся Тенька.

- Рано, - отрезал Майтимо. От волнения его лицо потеряло и загар, зато веснушки ярко выступили даже на белых губах.

С каждым разом витиеватые расшаркивания поединщиков становились все протяжнее, почти балансируя на грани полноценной песни. Количество слов и музыкальных аккордов монотонно нарастало, и вот уже всякий, кто хоть немного смыслил в музыке или ритмике, мог почти наверняка предсказать, что когда через два хода Макалаурэ в очередной раз откажется, у Саурона выйдет полноценная песня.

Но менестрель не стал этого ждать. Он все-таки запел свою тему тремя ходами раньше.

- Что за... он поет?! - ахнул Майтимо.

- Какого Моринготто? - выругался Финдекано.

- Эх, о любви надо было, о любви! - в сердцах сплюнул Тьелкормо.

Макалаурэ почти дословно цитировал прошлые песни Саурона, постепенно сливая разные мотивы в один. На точке этого слияния он замедлился, приостановился, словно раскачиваясь перед броском, а потом грянул так, что даже Майтимо невольно поднес руки к ушам. Менестрель пел, что все зло, которое принесла Тьма на землю, все зло, которое было сотворено ею и по ее указке, сторицей вернется к ней карающим бичом. И чего бы Саурон ни пел, как бы ни пугал, какие кары бы ни сулил и о каких деяниях бы ни вспоминал - ничто не отвратит этого возмездия. А самое главное, Саурону это известно лучше всех присутствующих, иначе бы он не вышел сейчас на стену в надежде отсрочить неминуемую расплату.

Крепость сотряслась, часть стены обрушилась вниз, и Саурон, кувыркаясь, полетел следом.

- Тенька,