- Откуда я знаю, чего ты разошелся? Не мог же тот чай так сильно на тебя повлиять! Хотя... Я вот всего кружку выпил, а потом полночи ощущал странную легкость и покалывание в кончиках пальцев.

- А как я в кузне очутился?

- Здесь доля моей вины. Я же тогда сказал тебе, что ты на отца своего похож. А ты вдруг расплакался...

- Я?!!

- Ага. Всхлипываешь и сквозь слезы говоришь, что папа тебя никогда не ценил. Мол, ты только пить и петь способен. И ничего путного руками не сделал. Ты принялся мне доказывать, что на самом деле все умеешь, просто не любишь сидеть в кузне с рассвета до вечерней зари. Я попытался тебя утешить, но, видимо, ляпнул лишнее, потому что ты потащил меня в кузню, разжег огонь в печи и принялся ковать.

- Во имя всех Валар, ЧТО?! Я же почти ничего не смыслю в кузнечном ремесле!

- Ну, не знаю, вчера у тебя выходило так ловко, словно всю жизнь только этим и занимался. Получилась вполне сносная медная лютня. Красивая, но абсолютно бесполезная. Затем ты лег на наковальню и заснул. Я ждал-ждал, потом пошел за водой. Возвращаюсь, а ты и сам уже проснулся. На счастье, прежний. Во всяком случае, уже не скачешь на одной ноге по ступенькам, не поешь на тучу, пытаясь превратить дождь в радужный фейерверк, и не сочиняешь похабные стихи про Йаванну и топор.

Макалаурэ почувствовал, как у него горят уши.

- Ты говорил, я какую-то крепостную стену развалил... А мне ничего за это не будет?

- То ведь вражеская крепость была! Ты настолько все позабыл?

- Постой, - глухим голосом произнес Макалаурэ. - А откуда в Валиноре вражеские крепости?

Финдарато присвистнул.

- Мы вообще-то не в Валиноре.

- А где?!!

- В Белерианде.

- А как мы сюда попали?!

- Ты хотя бы помнишь, как Древа погасли? - забеспокоился Финдарато.

- Древа тоже я погасил? - убито уточнил Макалаурэ.

- Так, давай с самого начала: как тебя зовут?

- Канафинвэ Феанарион… Нет, это я помню.

- А помнишь, что у тебя шестеро братьев?

- Как, уже шестеро?!! - заорал Макалаурэ в суеверном ужасе. - Только вчера ведь четверо было! Они рождаются быстрее, чем я успеваю о них узнавать.

Финдарато закусил губу. Ему было смешно и страшно одновременно. Перед случившимся отступили даже прежние горести.

В зал вошла Клима.

- Инголдо, Макалаурэ, что здесь происходит? Неужели Саурон сбежал?

Ей по мере сил объяснили. Клима понюхала остатки "чая" и сообщила, что это кофе. Замечательный напиток, но на долгожителей вроде эльфов и сильфов действует странно.

- Как же теперь вернуть потерянную память? - спросил Финдарато.

Клима задумчиво покосилась на жертву чудо-напитка.

- Пусть проспится. И лицо чем-нибудь обработает, а то его словно зажженной свечой лупили.

- А если не поможет? - печально уточнил Макалаурэ.

- Ну, какая-нибудь мазь от ожогов в любом случае должна изменить дело к лучшему, - философски отметила Клима. - Ты попробуй. Там видно будет.

К счастью, обды никогда не ошибаются в предположениях. И уже вечером Макалаурэ вспомнил, где находится, как сюда попал, что творил в кузне и сколько у него братьев.

Финдарато "кофейное приключение" тоже пошло на пользу. Главным образом это выразилось в том, что он перестал часами подбирать на арфе скорбные мотивы. Хотя причина могла крыться просто в негодности инструмента из-за порванных струн.

Среди ночи в крепость внезапно прибыло всеми ожидаемое войско синдар. Кругом стало шумно и суетно, а у некоторых совершенно не осталось времени грустить. Требовалось разместить всех на ночлег, ввести командиров в курс дела, а самых дотошных и любопытных сводить поглазеть на Саурона, который после общения с разгневанным менестрелем сильно присмирел и держал глаза долу.

Через какое-то время Макалаурэ обратил внимание, что синдар косятся на него как-то странно, со смесью сочувствия и восхищения. Он никак не мог понять причин таких взглядов, пока не додумался спросить Климу.

- У тебя все лицо в красных пятнах, - напомнила обда.

До Макалаурэ дошло, что в суматохе он позабыл спрятать следы заживающих ожогов наговором, как раньше Майтимо прятал веснушки.

- Но почему они... восхищаются?

- Понимаешь, - участливо объяснила Клима, - несколько эльфов, видимо, знавших тебя лично, тактично спросили у меня, что с тобой случилось.

- Так, ясно. Что ты им наплела?

- Только правду. К чему мне врать нашим союзникам?

Макалаурэ нутром чуял какой-то подвох.

- Ты ведь недоговариваешь. Слово в слово: что ты им сказала?

Клима начала издалека.

- Рассказать о событиях можно по-разному. Например: стукнутый об тучу менестрель напился отвара иномирских трав и полночи проспал на наковальне под зажженной свечкой. А можно иначе: лорд Маглор отважился принять вызов Саурона и выиграл у него песенный поединок. И то, и другое - правда. Но первое - прямой ответ на заданный вопрос, а второе - высказанные вслух мысли, которые по чистой случайности были за этот ответ приняты.

- То есть, абсолютно случайно? - хмыкнул Макалаурэ.

- Разумеется, - с невинным видом заверила его обда.

Перед сном менестрель все же постоял у зеркала лишние полчаса, заговаривая ожоги. Расхаживать с красным лицом - прерогатива Карнистира, а Макалаурэ был дорог прежний цвет кожи. Главное теперь под регулятор не попасть.

Два дня спустя.

У ворот Ангамандо кипела нешуточная сеча. И, если бы не снующий повсюду сиреневый луч, эльфам пришлось бы совсем туго. Тенька сидел за оптическим прицелом, а Куруфинвэ вращал конструкцию во всех направлениях. Главной целью оставался черный замок - требовалось купировать исходящее от него лиходейство Врага. Хотя, уже не такой и черный: урегулированные стены стали розовыми, ярко-зелеными, кислотно-желтыми и ядовито-вишневыми. Крепость приобрела сходство с огромным пряничным домиком, исполненным в неуместном готическом стиле.

- Куда ты меня вертишь?! - возмущенно заорал Тенька. Колдун едва сумел прицелиться в замковую бойницу, но дуло руками Куруфинвэ крутанулось на сто восемьдесят градусов.

- Видишь там, на пригорке, Финдекано окружили? Стреляй по балрогу!

Тенька моментально сориентировался. Балрог, уже подкравшийся к эльфу с тыла, взорвался с громким неприятным звуком, орки полегли, Финдекано взрывной волной отбросило к подножию пригорка. Впрочем, король нолдор почти сразу же вскочил. Доспехи на нем ожидаемо порозовели, но такой малости в этой битве уже никто не удивлялся: особая прелесть регулятора заключалась в том, что его свет можно было направлять в