Вскоре под ногами скопилось с полдюжины скатов и пятеро увесистых ежей.

– Все, хватит, – приказала Серена.

– Почему? – удивился Ким, еще не удовлетворивший свой охотничий азарт.

– А что мы с ними будем делать?

– Да уж, – протянула Юстыся. – Жарко. Соли почти нет. Что не съедим сегодня, завтра протухнет.

– Можно на три-четыре дня настрелять, – сказал Джон. – Приготовим все сразу, жареное сложим в кастрюли и поставим в ручей. Если не за три дня, то за два в точности такой запас не пропадет.

Серена прикинула в голове, сколько они сумеют съесть за сегодня и сколько можно рискнуть запасти впрок.

– Еще пару ежей и пару этих сухопутных рыбин.

Ким все же не удержался и в пылу азарта выловил из этой живой реки не двух, а трех скатов.

– Просчитался, – виновато развел он руками.

– Тебе тащить, – хмыкнула в ответ Серена.

Но и сдержанный обычно Джон не сумел остановиться совсем вовремя. Правда, лишнего мяса он заготавливать не стал, но умудрился влет обрубить пару пушистых хвостов, неизвестно кому принадлежавших. Которые и преподнес галантно Серене и Юстине.

Серена приняла дар с благодарностью, пусть и понимала, что Кагава старался исключительно для Юстыси, к которой он давно неровно дышит.

Добычу нанизали на копья, и тут выяснилось, что Джон с Кимом оба этих копья нести не в состоянии.

– Значит, одно мы понесем, – предложила Джедай.

– Будет лучше, если у вас руки останутся свободными, – заявил Кагава.

– Будет лучше, если в конце нам не придется тащить на себе еще и вас, – отрезала Серена и про себя добавила: «У твоей Юстыси руки не отвалятся, у меня – тем более!»

И тут же случилось то, что подтвердило правоту слов Джона про свободные руки.

Слева в кроне ближайшего к ним дерева одновременно раздались многоголосый вой, многочисленные взвизги, всхрюкивания, непонятные скрежетания, и оттуда полетели в их сторону куски окровавленной плоти. Один кусок мяса шлепнулся едва не под ноги.

– Матка боска! – взвизгнула Юстинка. – Кто его так?

– Змея, – невозмутимо объяснил Кагава. – Большая, очень большая.

– Вижу, а на другом дереве еще одна.

– Это та же самая. Хвост вообще на третьем дереве.

– Ужас!

– Внимание! Справа!

Из леса донесся жуткий топот, даже земля слегка затряслась.

– Это еще кто?

– Не знаю, но скоро увидим.

Под деревьями возникли два силуэта животных размером с бегемотов, никак не меньше и таких же массивных. Одно из них приняло правее и затопало под деревьями, заставив многочисленную мелюзгу, там бежавшую, поднять невыносимый гвалт и прыснуть в разные стороны. Зато вторая гора с ногами предпочла бежать напрямик, через поляну и прямо на них. Хиленький щит такую массу даже не притормозил бы, не говоря о том, чтобы удержать. Из-под огромных ног брызнуло во все стороны мелкое зверье, поток которого уже значительно проредился. От тех, кто не успевал освободить дорогу, оставалось лишь мокрое место.

– На три в разные стороны! Один, два, три! – Джон с Юстиной прыгнули вправо, Ким влево. Серена взметнулась в прыжке вверх. Даже ей самой показалось, что на миг она зависла над головой чудовища, а может, так оно и было на самом деле, иначе она бы не успела изогнуться и нанести удар мечом по шее. Голова закувыркалась по траве впереди туши, тело продолжило нестись вперед, но никто из своих на его пути не остался. Одна из ног пнула голову, заставив ее отлететь и удариться в ствол дерева. Туша, споткнувшись о собственную голову, стала заваливаться на бок и наконец упала, содрогаясь телом и выдирая дерн когтями.

– Все ко мне! Круговой щит!

– Уже! – отозвался Джон, протягивая Серене руку и помогая встать на ноги.

– Молодец, морпех! – похвалила его Серена, поняла, что похвалила почти так же, как обычно выражала благодарность Настя, на миг скривила губы, но махнула на это рукой. – Где второй монстр?

– Убежал.

– Ну и хорошо.

– Чего хорошего. Одного ската в лепешку раздавил, – обиженно отозвался Ким.

– Так он же был лишним.

– Кто его знает. Вдруг не лишним.

– Выдвигаемся? – спросил Кагава.

– И бросим такой трофей? – удивился Ким.

– Нам эту тушку все равно не дотащить, – неуверенно возразила Серена.

– Тушу никто брать не собирается, – пояснил Ким. – А вот голову… Для начала хотя бы посмотреть нужно.

Зверюга при осмотре с близкого расстояния не показалась столь огромной. Бегемоту размерами заметно уступала, но все равно это было самое крупное из повстречавшихся им животных. До этого самыми крупными были птички со скалы и древесные крокодилы. Размах крыльев у птичек достигал двух с половиной метров, от пасти до кончика хвоста было столько же. Крокодил, хоть и имел пасть, способную откусить любому из них голову, длиной туловища не доходил и до полутора метров. Правда, хвост был такой же длины, а сам он был непропорционально толстым, в обхват двумя руками. А вот эта зверюга крокодильчика втоптала бы в грязь на полном скаку и не заметила, что на кого-то наступила. И крови из нее натекло уже с бочку. А голова превосходила ужасностью все прежде встречавшееся. По-собачьи вытянутая вперед, с очень плоским лбом, украшенным костяной пластиной с наростами. Из верхней челюсти торчали по два огромных клыка, загнутых вниз. Из нижней – четыре клыка покороче, но тоже впечатляющей длины.

– Саблезубый бегемот! – хихикнула Юстыся. – Жаль, что не дотащить.

– Дотащим. Сейчас срублю вон ту ветку, она уже сухая, не должна сильно прогибаться. Голову к ней привяжем. Вы несете рыбу, мы с Кимом тащим голову и мясо.

– Зверье вокруг исчезло, – задумчиво произнесла Юстина. – Куда все это стадо неслось, спрашивается?

– Главный вопрос не куда, а почему, – улыбнулся ей Джон, протискивая срубленную ветку между зубов трофея. – О! Даже привязывать нет необходимости, зубы не разжимаются.

В лагерь вернулись с руками по локоть в крови и с такой нужной всем добычей. Ну и героями. Чтобы полагать их героями, хватило бы ежей и ползающей по лесам рыбы, а тут еще и саблезубая голова.

Впервые за много дней каждый съел сколько захотел и смог. Джон оказался прав, ежи были откормленные, жирные. Вот вытопленный из них жир и позволил законсервировать не съеденные сразу остатки добычи не хуже соли. Впрочем, через три дня то немногое, что осталось, все равно испортилось, пришлось отдавать абрашам.

Шкуры скатов оказались на редкость твердыми и толстыми, внешняя их поверхность была шершавой, как наждачная бумага. Шкуры ободрали аккуратно и поставили высушиваться, растянув на рамках.