— Что за бред. Мама, где ты начиталась этих сплетен? Ты вроде никогда таким не занималась. С ума, что ли, сходишь.

— Это не сплетни, Стефания, — сухо ответила Нина. — Это написал сам Денис в своем «Телеграме». А потом я посмотрела у Элины. Там у нее куча фоток этой самой виллы, поздравлений уже, наверное, миллион.

— Покажи мне. Бывают фейковые аккаунты известных людей.

— Но это не фейковые. Легко отличить. Пошли к компьютеру.

Стефания опустилась на стул перед монитором, на котором Нина одним кликом вызвала по очереди сохраненные ссылки — сначала канал Дениса, затем Элины. Стефания напряженно вчитывалась в тексты, подолгу рассматривала все снимки. Пересматривала и перечитывала — сначала у него, затем у нее. И так по десятому кругу, потом, наверное, по сотому. Она не произнесла ни слова, не издала ни звука, ни громкого вздоха. И это гробовое молчание было для Нины самым страшным. Она надеялась, что они, как всегда, все обсудят, найдут решение или хотя бы ощутят твердую, надежную почву под ногами. Только с точки опоры можно двигаться дальше. И появятся новые планы, найдутся другие пути поиска, определятся ясные цели. Но тут все пошло не так.

Нина рядом с дочерью и на расстоянии чувствовала ее отторжение, острый протест против любого вмешательства в процесс своего болезненного и жестокого понимания. Все, что Нина сейчас произнесет, будет для Стефании враждебным и унизительным. И это от единственного по-настоящему близкого человека. Что же с ней произойдет, когда сплетни, стеб, издевательства целого света наконец найдут ее как самую жалкую и беспомощную мишень. Нине было совершенно ясно, как им следует поступить. Вот прямо сейчас тихо и незаметно отступить, спрятаться, затаиться. Стефании не нужно завтра идти на работу, встречаться с Денисом. Нина придумает какую-то вескую причину: например, они уезжают в Пермь к родственникам из-за чьей-то болезни или смерти. Он забудет о ней через несколько дней, они больше никогда не увидятся. Раз уж Стефания не смогла стойко принять не такой уж неожиданный удар. Но момента для того, чтобы это сказать, все не было. Стефания как будто окружила себя рвом с водой и колючей проволокой. К ней пока даже не подойти. Надо дождаться утра. И Нина ушла в свой закуток, отделенный ширмой, легла на кровать и даже попыталась задремать. Что-то, видимо, получилось, потому что необычные звуки ворвались в сознание внезапно, со стороны, кажется, даже издалека… Она вскочила, прислушалась и бросилась к дивану, на котором спала дочь. Но Стефы не было на диване. Она билась и хрипела на полу: белое лицо, горящие глаза и страшный, оскаленный в стоне рот.

Нина схватила стакан с водой, встала на колени рядом, смочила лоб дочки, попыталась влить глоток воды в рот. Что-то приговаривала, самая себя не слышала.

— Ничего, родная. Я сейчас дам тебе капли, таблетки. Ты успокоишься, и мы решим, надо ли вызвать «Скорую». Я пока сама не поняла, что с тобой.

— Не смей! — прохрипела Стефания. — Не вздумай никого вызывать! И не лезь ко мне со своими каплями-таблетками. Мне это не нужно. Мне нужно…

И она вдруг громко и без слез зарыдала, завыла в голос, как кричат в деревнях над покойником.

Нина подняла дочь, не чувствуя ее тяжести, усадила на диван. Села рядом, обняла.

— Что тебе нужно, девочка? Скажи маме. Я все сделаю. Ты же знаешь.

— Что мне нужно, мама? Неужели тебе не понятно?! Мне нужно спалить своей ненавистью этого подонка. И его суку. Я смотрела не только фото, но и все даты. Я ничего не забываю. Так вот, один пример. Они вместе были на той чертовой шикарной вилле на Сардинии в выходные, купались в море, обнимались у своего роскошного бассейна. Делали красивые селфи. А в понедельник он прилетел и потащил меня после обеда в подмосковный Зажопинск, где у них стоит давно заброшенный и закрытый дом деда. И разложил меня в крошечном, грязном, разваленном гостевом домике… И таких примеров я нашла сотни. У них фотки с суперпуперприемов, из особняков-картинок ее папаши. А на следующее утро он меня употребляет на столе в кабинете или вообще на черной лестнице офиса, под чердаком.

— Я понимаю, как тебе больно, как ты страдаешь от унижения. И я уже все придумала, как нам поступить, чтобы не было еще хуже. Хуже теперь только огласка, которая выставит тебя ничего не понимающей, использованной жертвой. Тебе ни с кем ничем нельзя делиться. Мы исчезнем: нас легко не найти больше никогда, тем и хорош безразмерный город Москва. И мы просто создадим другой план, уже исходя из наших ошибок.

Нина хотела обнять дочь, но та почти с отвращением оттолкнула ее руки.

— Ты о чем вообще? Исчезнем? С какой стати? Или, может, ты меня на помойке нашла, потому об отце никогда ни слова? Это только сейчас пришло мне в голову, но как же похоже на правду. Вот только, к несчастью, я похожа лишь на тебя: такое же унылое, отвратительное лицо и вымя дойной коровы.

Нина застыла. Ей показалось, что ей выстрелили прямо в сердце, что она уже не сможет вздохнуть. А дочь все кричала:

— Не дотрагивайся до меня! Ты предательница, ты жалкая приспособленка. Ты не видимая никому вошь. И ты хочешь такой видеть меня.

Это, конечно, истерика, но о том, чтобы вызвать помощь, речи нет: только все усугубить. А самой Нине к дочери не приблизиться, пока это не кончится. Если это может кончиться. Нина доползла, держась за стенки, до своей кровати. Надо дожить до утра. И суметь остановить, успокоить, утешить Стефанию до большой беды. Довести ее хотя бы до спасительного смирения, а затем и равнодушия. Ведь все проходит, так говорят. И Нина то ли уснула, то ли выпала из сознания. Утром она даже по воздуху в квартире поняла сразу поняла, что тут, кроме нее, никого нет.

Нина не смогла пойти на работу. Она уже и думать не могла. Просто ждала момента, когда Стефания войдет в квартиру. Надо ее увидеть. И это все, что Нине нужно. Но вечером Стефания не приехала, Нина ждала до полуночи, потом позвонила по мобильному телефону. Долго были длинные гудки, но потом Стефания ответила:

— Мама, я останусь сегодня ночевать у подруги. Это Ира Семина из нашего класса. Не беспокойся. До завтра. — Голос был вроде бы спокойный.

Нина хорошо знала Иру Семину и ее маму, которая регулярно водила дочку в детскую поликлинику для осмотра по поводу проблем с носоглоткой. Они порядочные люди. Ира закончила юрфак и