После захвата самолета, бандиты застрелили двух молодых мужчин спортивного телосложения, посчитав их сотрудниками милиции. Ошибочно, конечно, посчитали — это были биатлонисты, летевшие на сбор в Сочи. Затем бандиты объявили командиру воздушного судна, что уже убили двоих пассажиров и, если не откроет им кабину, то расстреляют стюардесс, а после примутся за пассажиров. И еще сказали, что у них есть бомба, и они ее взорвут. КВС[37] отлично знал, что в салоне 152 человека и большая часть их — женщины и дети. Решив не рисковать, открыл двери и сдал террористам пистолеты…

— Сколько их выяснили? — спросил майор у офицера КГБ, который вел переговоры с террористами до их прилета.

— Мы связались с аэропортом Сургута, и запросили данные о пассажирах рейса, — ответил тот. — Ведь как-то террористы пронесли оружие на борт! В аэропорту вспомнили, что на этот рейс садились музыканты, которые несли футляры с инструментами — скрипка, баян и виолончель. Музыкантов было трое. Они попросили оформить инструменты как ручную кладь, поскольку опасались, что грузчики их повредят. Пассажирам пошли навстречу. Скорей всего в инструментах и было спрятано оружие, возможно — бомба. По данным регистрации определили личности, — сотрудник КГБ подал Карпухину листок. — Вот эти двое ранее судимые, один и вовсе значится как особо опасный рецидивист. Третий по картотеке не проходит, возможно, судимостей не имеет. Выходит — «музыкантов» всего трое.

— Трио лучше, чем квартет, — сказал майор и посмотрел в бинокль.

Рядом с бортом на бетонке лежали два неподвижных тела. После приземления в аэропорту бандиты выбросили трупы через второй выход лайнера как доказательство серьезности их намерений. Трупы забирать запретили, и пригрозили периодически убивать заложников, если не удовлетворят их требования — дозаправка самолета и два миллиона долларов наличными…

— Когда в последний раз вы с ними говорили?

— В ноль сорок восемь, — ответил офицер, глянув на циферблат часов.

— И что?

— Нервничают. Угрожают расстреливать заложников. Мне удалось их успокоить, сказав, что собрать два миллиона долларов наличными не так-то просто. Во-первых, банки все закрыты, а, во-вторых, ни в Сочи, ни и Краснодаре столько валюты не найдется. Доллары доставят спецрейсом из Москвы. Просил их отпустить детей, и даже предлагал их заменить собой — категорически отказались. Подозрительные сволочи!

Вновь бинокль направлен на кабину — бандит очередной раз внимательно осматривает стоянку. Карпухин перевел оптику на КВС и заметил приоткрытую форточку пилота. Это очень хорошо, так как все выходы, включая аварийные можно открыть снаружи, а форточку в кабине — только изнутри. Успеют ли бойцы нейтрализовать террориста в кабине? Майор припомнил расположение снайперов и, нажав «передача» на рации, сказал:

— Сверчок-три, ответь первому.

— Сверчок-три на связи, — раздалось из рации.

— Террориста в пилотской кабине видишь?

— Только частично, пилот его закрыл. Если он откинется на спинку — террориста достану гарантированно.

— Понял тебя, Сверчок-три. Жди команды на открытие огня.

— Принял, первый.

— Как бы с пилотом связаться? — произнес вслух Карпухин.

— По азбуке Морзе, — подсказал дежурный диспетчер. — Пилоты ее знают. Можно освещением поморгать.

— Тогда моргните, чтобы привлечь внимание пилота. Передайте чтобы он… — майор на мгновение задумался, — к примеру, потер нос, а потом — виски, если принял сигнал.

Свет в КДП замерцал, и все в помещении всмотрелись в кабину ТУ-154. Пилот немного помедлил и поднял руку, потер нос, затем виски. Карпухин показал диспетчеру большой палец и сказал:

— Передайте следующее — все будет хорошо. Как услышит два быстрых удара в триплекс — пусть вожмется в спинку кресла.

— Спасибо за помощь, Владимир Николаевич, — поблагодарил Карпухин офицера КГБ, когда пилоту морганием передали информацию и увидели подтверждение — пилот потер виски.

Майор взял рацию, нажал «передачу» и сказал:

— Внимание группа! Террористов трое. Один в кабине, двое между салонами. Вооружение — обрез и два пистолета. Имеется взрывное устройство. Группе выдвинуться, занять позиции, и доложить о готовности! — скомандовал в рацию Карпухин, и вновь поднял бинокль.

Спецназовцы плотной группой быстро двинулись к лайнеру с шестью авиационными стремянками. Две приставили к двигателям, четыре прокатили под самолетом к выходам из салона. По двигателям группа бойцов забралась на самолет. Затем две стремянки сдвинулись под двигатель у крайних аварийных выходов. На площадках стремянок застыли в готовности по три спецназовца. Тем временем бойцы распределились по остальным аварийным проемам и спец-ключами сняли блокировку с рычагов открытия люков и слегка их повернули. Рычаги салонных дверей сдвинули, и накинули на них троса, чтобы быстро распахнуть. В носовой части группа приготовилась проникнуть в кабину пилотов.

— Сверчок-один готов, — доложил снайпер правого борта. — Сверчок-два готов, Сверчок-три готов, Штурм-один готов…

Когда все группы доложили о готовности, Карпухин вдруг ощутил в груди тревогу, предчувствуя, что операция по освобождению заложников будет с неприятными последствиями. Три вооруженных террориста с бомбой… Потери точно будут, вопрос лишь — сколько?

Ни он, ни прочие участники событий не видели, что над КДП завис как будто сгусток темноты. Вверх люди не смотрели…

* * *

Карагин, командир захваченного «Ту», сидел возле открытой форточки кабины самолета, вдыхая горный, свежий воздух, который нес к морю бриз. Террорист, сидевший в кресле второго пилота, разрешил ее открыть, поскольку сам страдал от духоты. В салоне вовсе ад. Кондиционеры не работают, и пассажиры чувствуют себя как в бане. Но приоткрыть хотя б немного двери в самолет, чтобы салон проветрить, террористы запретили. Гады!

Карагин покосился на бандита. Вертлявый, мерзкий тип с наколками на пальцах, из руки не выпускает пистолет. Сразу заявил, что обязательно застрелит командира, если он вздумает сбежать через форточку. Карагин и не собирался: он несет ответственность за экипаж и пассажиров. Их бросить подло. К тому же высоко, внизу бетон, запросто сломаешь ноги, да и быстро через проем не выскочить. Застрелит…

И тут он заметил мерцание на КДП. «Внимание! Внимание!» — читалось во вспышках света. «Если вы заметили сигнал, потрите нос, а потом виски». Сердце в груди забилось чаще. Карагин вздохнул, успокаиваясь, потер нос, потер виски.

— Что голова заболела? — спросил террорист. — Вот дам по буркалам и сразу вылечу!

После чего заржал, как лошадь. Карагин не ответил, косясь на широкие окна КДП, где уже морзили светом следующее: «Все будет хорошо. Как услышите двойной стук в триплекс — прижмитесь к спинке кресла».

— Куда пялишься? Застрелю, н…х! — пообещал татуированный. Он видел мерцание света в высоком здании, но не придал ему значения.

— А самолет кто поведет? — не удержался от вопроса командир.

— Второй пилот, — охранник хмыкнул.

— Он не сможет — вы ему ногу прострелили.

— Потребуем сюда еще