ввиду чего я поднял на ноги всю морскую милицию в Бакре, которая на двух лодках отправилась на поиски к востоку и западу от Голи-Отока. Мы на патрульном катере направились с пристани Мала Драга другим путем, на север, и позже повернули на юг в сторону Раба.

Вере как-то удалось доплыть до Школича, но этот остров еще более гол, чем сам Голи-Оток. Судя по кровавым следам, она в поисках укрытия босиком передвигалась по острым скалам. Но так как там нет ничего, кроме низких, миниатюрных кустов, она спряталась за одной скалой, что побольше; позже под ней была обнаружена лужа свежей крови. Похоже, что именно здесь она и ждала помощи, но напрасно.

Была обследована каждая пядь канала, который отделяет Раб от Голи-Отока и Гргура. Неожиданно мы увидели поблизости плавающую в море дверь от строящегося отеля. Мои сотрудники предложили прекратить поиски, утверждая, что Танкосич наверняка мертв или же смог добраться до берега Раба и надо сообщить, чтобы его искали именно там. Однако я не хотел отказываться от поисков, и мы продолжили движение в сторону юга. Я через бинокль осмотрел берег, все заливы и пляжи, а также маленькие островки поблизости. В конце концов я заметил, что на Школиче что-то шевелится. Мы подплыли к острову и увидели Веру, которая пыталась спрятаться за небольшой куст.

Когда мы двинулись к ней, она бросилась в море и поплыла. За ней оставался кровавый след от ран на ногах, которые образовались, пока она босиком ходила по острым камням, и это быстро привлекло внимание нескольких акул. Мы попытались вытащить ее из воды до того, как они нападут, но не успели. Не надо объяснять, насколько ужасной была ее смерть.

Бору мы не нашли и взялись за поиски по всему Рабу. Были привлечены даже собаки из местного охотничьего общества «Лия». А морская милиция из Бакра детально обыскала весь Велебитский канал и все побережье, но и им не удалось обнаружить хоть какой-то след, который указывал бы на то, что Танкосич сумел спастись.

Как только мы получим информацию о помощниках, которые участвовали в этом неудавшемся бегстве, я вам сообщу.

Анте Раштегорац,

управляющий «Мрамора»

* * *

Дорогой Лоренс,

Прошло уже пятнадцать дней после нашей романтической экскурсии в адриатические концентрационные лагеря, а от тебя ни звука. Не знаю, как это понимать. Неужели речь шла только о передаче информации? Я просто не могу поверить, что вся наша история сводится только к тому, что ты использовал меня как курьера, который передаст сообщение одной заключенной в лагере! Теперь-то мне ясно, почему ты так уговаривал меня кокетничать с генералом Капой и настаивать на посещении женского лагеря, пока этот отвратительный тип не согласился.

У меня в ушах до сих пор звучат твои слова из отеля в Риеке: «Недостаток сердца я компенсирую душой». Что это должно было значить? Что ты меня не любил и маскировал это остроумными замечаниями? Не могу не удивляться, что я на них купилась. Нужно было сразу же, в то же утро, когда ты попытался выскользнуть из гостиничного номера и исчезнуть, связать все и понять, что ты с самого начала был со мной только ради этой несчастной женщины со Свети-Гргура, не более того.

В Белграде я останусь еще дней на десять. Этого мне хватит, чтобы собрать вещи и выбраться из этой ужасной страны. Вероятно, я откажусь от работы в моей газете. Не могу пережить тот факт, что мои сообщения с Адриатики так вульгарно подвергли цензуре. Перед моими глазами до сих пор стоят измученные лица заключенных и то страшное, нечеловеческое пространство, в котором они находятся. Такое не забыть.

Если ты не откликнешься на это письмо до моего отъезда, я приму это как подтверждение, что ты больше не хочешь меня видеть. Но на всякий случай, вдруг причина кроется в другом, я оставлю тебе мой адрес в Париже: Marianne Fabrie, 16, rue de Sevigne, Paris 14.

Не сомневаюсь, что твоя бурная жизнь приведет тебя и в мой город. Тогда дай знать. Если захочешь…

* * *

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО!

2045/51

Лично

министру внутренних дел

А. Ранковичу

Товарищ Леко,

После проведенного осмотра и допросов всех владельцев плавсредств на острове Раб мы наверняка установили, что некий иностранец, вероятно англичанин, который не был членом делегации иностранных журналистов, посещавшей «Мрамор», за день до неудачного побега нанял моторную лодку RB014, принадлежавшую С. Ивекичу, рыбаку из села Лопар, предложив ему за это большую сумму валютой. Ивекич утверждает, что иностранец на плохом сербохорватском языке объяснил ему, что намеревается ловить рыбу неподалеку от Раба и что вечером лодку вернет. Когда владелец плавсредства к ночи следующего дня увидел, что его лодки нет, он наутро заявил в портовое управление о краже.

Лодка была обнаружена только на следующий день в бухте Ябланац, на берегу напротив южного мыса Раба. Предполагаю, что иностранец, который его нанял, после неудавшейся попытки вывезти беглецов обошел остров Раб с внешней стороны, используя остров Долин в качестве прикрытия, и таким образом добрался до материка. Однако в лодке мы не нашли следов, которые бы свидетельствовали, что он перевозил беглеца.

Хотя ясно, что брачной паре Танкосичей побег не удался, неясным остается вопрос, кто тот иностранец, который руководил организацией их безуспешной попытки. Служба контроля, которая выдавала пропуска иностранным журналистам, подтвердила, что ни один такой документ не был выдан англичанину или американцу.

Анте Раштегорац,

управляющий «Мрамора»

* * *

МИНИСТЕРСТВО ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ СОДРУЖЕСТВА НАЦИЙ

Лондон, SW1A 2AH

Государственному секретарю по иностранным делам

Эрнесту Бевину

Белград, 18 сентября 1951 г.

Дорогой Эрнест,

Думаю, что настал последний момент для того, чтобы отозвать Лоренса Даррелла, который самым безобразным образом бесконтрольно наносит ущерб Соединенному Королевству. Я вынужден сказать тебе прямо: или вы забираете его, или же уйду я. Я больше не могу то и дело посещать здешнюю тайную полицию и таскать из огня каштаны.

Он на свой страх и риск затесался в группу иностранных журналистов, которые посетили концентрационный лагерь на Голи-Отоке для тех, кто симпатизирует русским. В начале расследования нового «начинания» Даррелла, которое мы осуществили сразу после его очередного ареста здешней тайной полицией, нам было непонятно, откуда вытекает его новый интерес к русско-югославскому столкновению и к судьбе интернированных на здешнем Голи-Отоке. Мы лишь позже поняли, что именно туда была отправлена некая Вера Танкосич, его преподавательница сербохорватского языка и кто его знает чего еще. Ты ведь помнишь, Даррелл как-то раз уже был препровожден в УДБ из-за того, что хотел воспрепятствовать ее аресту и даже напал на