– А ты как думала – лето на носу. Обещают, конец апреля будет очень теплым, – сказал он и снова взял ее руку. – Жанна…

– Перестань, – с некоторым раздражением оттолкнула она его. – Мне неприятны все эти нежности. Я вот о чем хочу тебя спросить…

– Ну, спрашивай.

– Я похожа на сумасшедшую? Только честно!

– Н-нет.

– Я же сказала – честно! – рассердилась Жанна.

– Нет, – подумав, твердо ответил Ремизов. – Ты, конечно, немного странная – но в лучшем смысле.

– Мерси… – хмыкнула она.

– А почему ты спрашиваешь об этом?

– Так… Послушай, а у тебя, Васенька, не было никогда ощущения, что ты делаешь что-то не то? В том смысле, что, с одной стороны, ты уверен в своем поступке, а с другой стороны… – Жанна замолчала.

– Ты о будущем?

– Ну, разумеется!

– Я не знаю, – ответил он. – Можно хотя бы поконкретней?..

– В общем, я хочу посетить одно мероприятие, на котором на самом-то деле мне присутствовать нежелательно. Боюсь, плакать потом буду много… – тихо добавила она.

– Так не ходи!

– И не идти не могу, потому что и без того плакать буду!

Ремизов с тревогой смотрел на Жанну. В свете фонарей его лицо казалось странно изменчивым, даже как будто интересным, значительным. «Может, он и не зря сбрил свои усы…»

– Что за мероприятие?

– А ты не догадался? Свадьба. Чужая свадьба.

– А, я понял… – вдруг воскликнул он. – Елки-палки, я только сейчас все понял! – Он потер пальцами виски. – Боже…

– И что ты понял? – надменно спросила Жанна.

– Ты любишь другого!

– А кого я должна любить – тебя, что ли?

– Не в этом дело… Я-то голову ломал: почему она тогда вдруг решила провести со мной ночь?.. Чему я обязан таким чудом? А ты это сделала из мести – к тому, другому, у которого сейчас свадьба!

– Да, – просто ответила она. – Я так загадала тогда – уйду с первым встречным. Чтобы совсем плохо стало…

– Ты действительно сумасшедшая! – с отчаянием произнес Ремизов.

– А ты решил, что настолько неотразим?.. Поразительное самомнение! Наверное, и сейчас, когда я согласилась с тобой встретиться, тоже на что-то надеялся, да?

– Теперь ты хочешь испортить жизнь другим людям, а?.. Никак не можешь смириться с тем, что выбрали не тебя, Жанна?..

– Я не собираюсь портить жизнь другим людям, я ее порчу только себе! – закричала она.

– Ты…

– Да, да, я все знаю – я ужасная стерва, да! Сумасшедшая и стерва! Шлюха! Ты так обо мне думаешь?..

Они остановились напротив друг друга. У Жанны было чувство, что Ремизов сейчас ударит ее – с таким выражением он смотрел на нее. Но он не ударил ее, а лишь произнес негромко, после паузы:

– Ты – несчастная. Вот ты кто.

Почему-то эти слова показались Жанне ужасно обидными – наверное, потому, что были недалеки от истины. Ну да, так и есть, она – несчастная. Собирается тащиться на чужую свадьбу и тайком лить слезы, что выбрали не ее… Шьет какое-то дурацкое платье…

– Уходи, – мрачно произнесла Жанна. – Видеть тебя больше не хочу.

– Хорошо, – коротко ответил он. – Если тебе нравится разрушать свою жизнь – валяй. Наблюдать за этим не слишком приятно.

– Сам валяй! И не вздумай мне больше звонить!

– Не буду. Я не из тех, кто призван спасать заблудшие души.

– Точно-точно! Ты спасаешь старые книги, я это помню…

Она стремительно свернула на Тверскую, а Ремизов зашагал в обратном направлении – к своей брошенной машине, вероятно.

«Вот скотина… Сразу надо было послать его куда подальше!» – с бессильным раздражением подумала Жанна.

…О подарке беспокоиться было нечего – Полина с Кариной выдвинули идею сложиться и выбрать для новобрачных пылесос. Выбирали опять же Полина с Кариной, а Жанна самоустранилась, заявив, что полностью доверяет им…

Ранним субботним утром Жанна проснулась и сразу же вспомнила – сегодня. Это произойдет сегодня.

До этого дня она была почти уверена в своем желании явиться на чужую свадьбу в платье от Арины Каплер и усиленно воображать себя невестой. Потом уйти и напиться в компании Сидорова с Айхенбаумом, разумеется…

Но этим утром план показался ей странным и диким, и она даже, совершенно некстати, вспомнила недавний разговор с Ремизовым, когда тот прямо заявил, что Жанна разрушает собственную жизнь.

«Может быть, никуда не идти, а потом сказать Нине, что болела?»

Солнце сияло за окном. Жанна выскользнула из постели, распахнула его – свежий, но совсем не холодный ветер ударил ей в лицо, сразу же привел в чувство. На прошлой неделе была Пасха, Гурьев угощал всех крашеными яйцами… Бедный Гурьев, бедная Жанна!

«Пойду, – решила Жанна. – Пойду, потому что… потому что должна пойти!»

Она достала из шкафа платье, которое только позавчера забрала у Арины Каплер, и приложила его к себе.

Платье было золотисто-розовым, а складки мерцали коньячным оттенком – строгий, изящный наряд, ничуть не напоминающий свадебный. «Ну и хорошо… – вздохнула Жанна. – По крайней мере, за невесту меня никто не примет!»

Она приняла душ, выпила кофе. Тело было странно пустым, легким…

Быстро собралась, накинула сверху серый легкий плащ и вышла из дома.

Над городом поднималось апрельское солнце, деревья стояли словно в дымке – это уже начали раскрываться почки, и безудержно чирикали воробьи, перелетая с ветки на ветку. Над черной землей на газонах поднимался пар.

Каблучки светло-бежевых, с перламутровыми пряжками туфелек звонко стучали по асфальту. Жанна невольно улыбнулась – ей нравился этот звук, нравилось, когда мир слышал ее шаги. Впрочем, в это субботнее утро прохожих было мало…

Она щеткой стряхнула с капота россыпь тополиных сережек и села в машину. Еще раз оглядела себя… На улице, в ярком утреннем свете, платье отливало каким-то серо-голубоватым, жемчужно-фиолетовым оттенком.

– Привет, Жанна! – крикнул Марат, появляясь из-за угла. Жанна опустила стекло. – Ты далеко?

– Да вот, в гости еду… – сказала она. – На свадьбу пригласили. А ты с ночной?..

– Ага.

На какое-то мгновение ее посетила мысль – остаться… Позже, вспоминая этот день, Жанна корила себя за то, что не прислушалась к внутреннему голосу. Корила даже Марата – за то, что не остановил ее, не спросил, на чью свадьбу она собралась…

Она махнула Марату рукой на прощание и тронулась с места.

…В одном из тихих московских переулков располагался ЗАГС, в котором собирались расписаться Юра с Ниной. Впрочем, не одни они – вся улица была заполнена припаркованными машинами…