– Опять Херевард Будитель, – прошептал Фрейзер.

Но на этот раз Хаккет не зашел так далеко. Вместо этого он заговорил про Армаду.

– Конечно, при дворе королевы Елизаветы было полно шпионов и агентов. Но мой далекий предок сделал больше других, чтобы проникнуть в адмиралтейство короля Филиппа и вернуться с планами морского вторжения. Говорят, Елизавета так и не узнала об этом, но сэр Фрэнсис Дрейк пожал ему руку. Несколько десятилетий спустя другой мой предок помог свалить Кромвеля и его круглоголовых – эти суеверные безбожники были потрясены явлением фальшивых призраков. Перенесемся еще на сотню лет, и далекий дядя появлялся и всячески озорничал в лагере якобитского Претендента, когда тот шел маршем на Англию во время восстания 45-го года. И я признаюсь в работе на другую сторону: одна из моих двоюродных прабабок, из колониальной семьи, шпионила за лордом Корнуоллисом во время американской войны.

Луи казалось, что Хаккет говорит как зазывала с Нью-Кат и, возможно, слегка перебарщивает. Но, похоже, он завладел вниманием Аль-берта.

– Как бы то ни было, сэр, мы здесь, в начале вашего долгого царствования, готовые предоставить свои таланты к вашим услугам. Зовите нас своими рыцарями, сэр. Рыцарями Дискорпореи![6]

Похоже, Альберта это позабавило.

– Однако такой богини не существовало.

– Что ж, а должна была!

Альберт кивнул.

– Я советовался по этому вопросу с ее величеством. Мы согласились, что лучше держать в секрете такой уникальный ресурс, как вы и ваши люди, чтобы об этом знал как можно более узкий круг лиц.

Он взглянул на Рассела, который ответил ему сердитым взглядом. Премьер-министр не сказал ни слова и, как показалось Луи, был явно возмущен пустой тратой своего времени на прихоть принца.

– Конечно, – продолжал Альберт, – ваши действия должны все время строго контролироваться. – И он посмотрел на Рэдклифа. – На самом деле мне представляется, что ваша главная ценность может заключаться в противодействии подобным организациям, работающим на наших противников и врагов. Вы же не станете утверждать, будто такой талант, как ваш, является исключительно английской чертой, доктор Хаккет.

– Действительно, нет, сэр, и вы очень мудро это заметили.

– Но да, мы принимаем предложенную службу. Как мы можем отказаться? – Он начал ходить по комнате, серьезный и задумчивый. – Знаете, мне приснился сон про союз в Европе и за ее пределами – братство между великими силами, да, даже между Британией и Пруссией. Но в этот год мелких восстаний многие из моих родственников были свергнуты со своих тронов. – Он сердито посмотрел на премьер-министра. – В высших эшелонах правительства идут споры насчет дестабилизирующего влияния внешней политики Палмерстона, но мне это также причиняет личное беспокойство – беспокойство за мою семью и мои идеалы. Я, видите ли, верю, что все мы, благородные люди, должны служить как можно лучше. Я говорил об этом в одном из своих обращений. Возможно, вы помните, Рассел? «Я полагаю долгом каждого образованного человека внимательно наблюдать и изучать время, в которое он живет, и насколько возможно…»

– «Вносить свою скромную индивидуальную лепту ради будущего достижения того, что, как он верит, предписано провидением», – закончил за него угрюмый Рассел.

– Хорошо сказано, сэр, – заметил Хаккет, по мнению Луи, слегка льстиво.

– И это, как мне кажется, именно то, что вы пытаетесь сегодня сделать. – Альберт широко улыбнулся, большой, усатый, величественный. – Тогда вперед, мои рыцари, во имя королевы, святого Георгия и богини Дискорпореи!

Луи и остальные разразились аплодисментами. Более подобающего ответа не нашлось.

– После такого, думаю, требуется подкрепиться, – сказал Альберт. Один из лакеев в глубине комнаты испарился. – Что касается вашей следующей миссии, любезный доктор, – продолжил Альберт, обняв Хаккета за плечи и прохаживаясь с ним, – то после вашей очень эффективной работы среди чартистского сброда…

Фрейзер Бердон пихнул Луи в локоть.

– Альберт, может, и заинтересован, но похоже, что его миссис не очень.

Луи повернулся и через открытую дверь увидел, как по соседней комнате идет молодая женщина в белом платье, с книгой в руке. Она показалась Луи довольно хорошенькой, хотя и была невысокой и довольно пухленькой, с немного великоватыми голубыми глазами и слегка безвольным подбородком. Она все еще была молода, хотя – если это была она – стала королевой всего через месяц после своего восемнадцатилетия и уже родила шестерых детей. Женщина посмотрела в дверной проем на собравшихся у Альберта – Луи был готов поклясться, что она посмотрела ему прямо в глаза, – отвернулась с явным неодобрением и торопливо удалилась.

Фрейзер усмехнулся.

– Она выглядит точь-в-точь как на марках.

Пока принц и Хаккет беседовали, слуги вносили подносы с напитками и незамысловатыми закусками. Луи заметил, что Рэдклиф столбом стоит в центре комнаты, разглядывая «рыцарей» по очереди, как будто запоминая каждую веснушку на их лицах.

– Уходи! – закричал Бен.

– Боюсь, я не могу это сделать, – спокойно ответил Лобсанг.

Агнес, сидевшая с корзинкой для рукоделия, подавила вздох и постаралась держать себя в руках, чтобы не вмешиваться.

Лобсанг стоял над Беном и кошачьим лотком.

– Бен, ты проделал хорошую работу с лотком. Шими оценит. Но теперь ты должен умыться, потому что скоро ужин, а я готовлю грибной суп. Видишь кастрюлю на печке? Ты же любишь грибной суп.

– Ненавижу грибной суп!

– Вчера ты так не говорил.

– Ты глупый.

Лобсанг рассмеялся, будто мальчик – сейчас, спустя два года после прибытия в Нью-Спринг- филд, ему исполнилось пять – затронул остроумный дискуссионный вопрос.

– С этим можно поспорить.

– А еще ты уродливый. Уродливый и глупый.

– Это дело вкуса.

– Ты не мой настоящий папа, ты глупый!

– Ну хорошо, Бен, хватит об этом…

– Ненавижу тебя, ненавижу тебя!

Бен перевернул пластмассовый лоток, и его содержимое рассыпалось по полу кухни. Затем выбежал во двор, хлопнув дверью с сеткой.

Лобсанг, сложив руки на груди, проводил его взглядом и повернулся к Агнес.

– Могла бы помочь.

– Я помогаю, не помогая.

– Это же у тебя есть опыт общения с такими созданиями.

– С детьми, Лобсанг. Они называются дети.

– Тот, кто сумел вырастить Джошуа Валиенте до полной дееспособной зрелости – ну до более-менее полной дееспособной, – знает, что они творят. Если бы моя искусственная нога или рука начала барахлить, я бы обратился к специалисту по протезам. Мои отношения с Беном очевидно не складываются. Ты здесь специалист.