– А ты – тот, кто хотел побыть отцом. Что ж, это твой шанс. – Она сделала руками прогоняющий жест. – Так вперед, отец!

Лобсанг покачал головой и развел руками. Как в тот раз, когда она заставила его подметать листья в заповеднике троллей на Ближних Землях и сказала, что он схалтурил и должен все переделать.

– Но я не знаю, с чего начать. Он меня ненавидит.

– Нет, не ненавидит.

– Он же так сказал!

– Ему пять лет. Он пытается тебя уязвить. Едва ли он понимает, что говорит. – Она вздохнула. – Лобсанг, попытайся разобраться, что его на самом деле беспокоит. Вот и весь совет, что я могу тебе дать.

– Но…

Она подняла палец.

– И если ты попробуешь втянуть меня, я выйду из комнаты. Может, даже прилягу вздремнуть.

– О да, – ответил он с горечью. – Это твое стратегическое «вздремнуть».

– Это то, чего ты хотел, – повторила она. – Вот почему мы здесь.

Лобсанг тяжело вздохнул.

– Лучше я возьму веник и подмету. Хоть это у меня получается.

– Пусть Бен убирает. В воспитательных целях.

* * *

Спустя два года пребывания в Нью-Спрингфилде они оба все еще учились – точно так же, по мнению Агнес, как и Ирвины, и Тодды, и Беллы, и Бамберы, и все остальные колонисты, появившиеся здесь задолго до них. Но так и было задумано. Лобсанг, долгие годы наблюдавший за первопроходцами Долгой Земли, теперь хотел попробовать и сам побыть пионером под видом Джорджа.

Конечно, обитатели Нью-Спрингфилда уже многого достигли. Например, соблюдали гигиену. Даже сами делали мыло из животного жира и поташа, изготовленного в печах на древесном угле. Они начали сами шить одежду, так как запасы, взятые с Базовой, потихоньку изнашивались. Собирали коноплю для волокон, лен, хлопок, шерсть со своих овец, а теперь и с овец Лобсанга и учились чесать ее, прясть и ткать. Они даже делали вонючие свечи из сала свиней, которые, одичав, бегали по лесу. И они чувствовали себя абсолютно непринужденно в последовательных версиях своего мира, своих ландшафтов. Фактически почти все время, за исключением танцев и общих собраний, большая часть населения находилась за много миров от центра общины основателей. Это был расслабленный образ жизни на лоне природы Долгой Земли. Агнес прежде не видела ничего подобного и представляла, что выросшие здесь дети, включая Бена, будут полностью считать его само собой разумеющимся.

С точки зрения первопроходства они жульничали, как постепенно узнала Агнес.

Здесь было мало стариков, мало тяжелобольных. Повезло, что одна из женщин в общине, Белла Сарбрук, училась медицине, но когда люди стареют или серьезно заболевают, или если у пары рождается больной ребенок, они предпочитают уходить на Ближние Земли за более квалифицированной помощью. В то же время медикаменты, гигиенические принадлежности домашнего изготовления и другие вещи дополнялись небольшими поставками с Ближних Земель или Вальгаллы. Агнес не видела в этом ничего предосудительного. Если на Ближних Землях существуют большие города, то почему бы их не использовать?

Лобсанг тем временем экспериментировал с сельским хозяйством. С помощью соседей он расчистил несколько старых полей, которые заложили первые поселенцы, вспахал землю, используя лошадей, быков и ручной труд, и получил первый урожай: пшеницу на более рыхлых почвах, овес и картофель на более плотных. Первый урожай пшеницы, хоть и небогатый, привлек любопытных добровольцев – сжать ручными серпами, обмолотить и провеять. Хотя изначально здесь не было земледельческих хозяйств, взрослые видели в этом добрую забаву, а в маленькой ферме «Джорджа» – желанное дополнение к образованию их детей.

Конечно, все это не пришлось изобретать заново. Лобсанг впечатлился, когда Оливер Ирвин показал «Джорджу» полный комплект каталога «Вся Земля», загруженный в электронную книгу. Лобсанг скопировал его в собственную библиотеку в гондоле, которая представляла собой в основном бумажные книги, в их числе «Робинзон Крузо» Дефо, «Таинственный остров» Верна, «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» Твена, «Земля пребывает вовеки» Стюарта, «Страсти по Лейбовицу» Миллера, «Цивилизация с нуля» Дартнелла и миниатюрные подшивки журналов, включая ранние выпуски «Научной Америки», доэлектронную версию Британской энциклопедии и даже факсимиле самой первой опубликованной Энциклопедии Дидро[7] семнадцатого века.

– Энциклопедии препятствуют упадку цивилизации, – с легкой высокопарностью сказал Лобсанг Агнес.

Похоже, у него были долгосрочные мечты о построении цивилизации из подручных материалов прямо здесь, в глуши, как сделали потерпевшие крушение путешественники в «Таинственном острове» Жюля Верна. Вплоть до электрических генераторов и телефонных линий из медной проволоки. А может, зайти еще дальше – разработать «цивилизационный комплект» для стригалей и им подобных, чтобы болезненные уроки десяти тысяч лет человеческого прогресса не пропали, когда люди разбредутся по Долгой Земле. Лобсанг не мог не строить грандиозных замыслов.

Однако на данный момент он довольствовался водяной мельницей, которую планировал соорудить ниже по течению ручья, чтобы молоть пшеницу. Шаг за шагом.

Бен уже начал ходить в местную неформальную школу, которая располагалась то под открытым небом, то в том или ином укрытии в том или ином мире. Детей было всего с дюжину, всех возрастов от четырех-пяти до пятнадцати-шестнадцати лет. Марина Ирвин, мать Никоса, была кем-то вроде завуча, заставляла их работать и учиться вместе, группой. Старшие помогали младшим, а она привлекала взрослых преподавать отдельные предметы двум-трем детям за раз. Много внимания уделялось практическим умениям – начиная с того, как собрать грибы и ночью определить по звездам путь домой, и до владения оружием и навыков охоты для старших детей. Не забыли и о культуре: у Марины было полное собрание сочинений Шекспира, которому она нашла прекрасное применение.

Что касается мира взрослых, то Агнес вскоре узнала, что здесь нет формальных законов. Никто не желал обращаться со спорными вопросами к американскому правительству Базовой, которое теоретически по-прежнему придерживалось политики «Эгиды», насаждая законы США в их государственных границах по всем последовательным Землям до бесконечности. С другой стороны, здесь не было замечено самосудов, как в некоторых удаленных поселениях. К примеру, многие города Кукурузного пояса назначали шерифов. Споры здесь решались без судов: согласованной компенсацией, застольями, призванными восстановить дружбу. Все перечисленное достигалось не так легко, как могло показаться, и требовало черт знает сколько разговоров. Но в таких маленьких группах без прощения и примирения споры перерастали в длительную вражду, а этого никто не хотел. Люди тратили уйму времени на переговоры, зато экономили время потом. И, конечно, если спор никак не решался, та или другая сторона могла просто перейти. Для этого последнего решения всегда оставалось место…