— Они попросту не знают, как с пользой истратить свое время, — проворчала я. — Никогда не понимала, что за толк корпеть над какими-то бумажками! От них одна головная боль да слабое зрение. В Олораке к дядюшке за глазными каплями часто приходил один ученый господин — сущее чучело! Как-то он, зазевавшись, свалился с моста в реку и чуть не утонул. И что за прок от этого чтения? Лучше бы научился плавать!

— Кажется, ты даже по меркам своего племени поразительно темна, — задумчиво произнес Рекхе.

— А ты, сдается мне, занудный книжный червь, которому оставалось глазеть в окошко на то, как остальные бесы колдуют в свое удовольствие да увиваются за смазливыми бесовками, — не осталась я в долгу.

— Я теряю остатки интереса к нашей беседе, — холодно бросил Рекхе, и я подумала, что все-таки ухитрилась оскорбить демона, но сделала это в самый неподходящий момент.

— Да, с этим я погорячилась, — признала я, потирая нос. — Наверняка девицы из вашего демонического племени страшны как крокодилицы, так что лучше уж читать книжки, ты совершенно прав.

— Твои извинения слушать еще невыносимее, чем брань, — ответил демон, но тон его показался мне чуть более благожелательным. — Ты говорила, что в заговоренном яйце нашелся черный палец?

— Ты знаешь, что это означает? — я навострила уши.

— Точным признаком это не назовешь, однако я могу сказать, что чары на герцога накладывал человек. Чары, сотворенные кем-то из моих сородичей, нельзя выявить таким простым способом, — демон говорил уверенно, однако при этом подбирал слова, явно не желая сболтнуть лишнего. — Скорее всего, речь идет о магии, подчиняющей волю и дурманящей память. Если действие продолжительно, то она начинает не только подавлять разум человека, но и разрушать его. Огасто сходит с ума, не так ли? — спросил он, и в вопросе этом слышалось хищное удовлетворение. — Это косвенное подтверждение моей правоты. Стало быть, заклятие накладывал сильный и опытный маг — другой бы не смог опутывать ум жертвы магическими узами столь долго.

— Колдун прячется где-то поблизости? — спросила я, покусывая губу от напряжения.

— Не обязательно, если он искусен, но время от времени ему приходится наведываться сюда…

— Так написано в твоих книгах? — скептически уточнила я, услышав какую-то странную нотку в голосе Рекхе, но демон ничего не ответил.

— Твой родственник напрасно разрубил палец, — сказал он после некоторых раздумий. — Следовало закопать его в каком-нибудь месте, пользующемся дурной славой среди твоих сородичей — чтобы жизнь в нем теплилась как можно дольше, подпитываясь низкими энергиями. Но вы допустили ошибку. Теперь тот, чьей магии вы коснулись, знает о вашем любопытстве и вскоре объявится поблизости.

— Его можно будет как-нибудь узнать? — я уже догадывалась, что ответит Рекхе.

— Он может принять любое обличье, разумеется. Но на одном из его пальцев будет повязка. И он будет искать того, кто нанес ему эту рану.

— Проклятое колдовство! — я была не на шутку встревожена и озадачена. — Правду говорят, что не стоит и поглядывать в ту сторону. Зря я завела этот разговор с дядюшкой… И что, этот чернокнижник-злодей сможет почуять, кто ему насолил?

— Не думаю, слишком уж простой обряд был проведен. Магия давно уже ушла из того яйца.

Я перевела дух и с трудом попыталась заново осмыслить то, что узнала. По здравому размышлению, пользы особой из откровений демона мне извлечь не удалось — я все так же знала доподлинно лишь то, что злой колдун зачем-то заклял господина Огасто.

— Можно ли снять проклятие с его светлости? — выпалила я.

— Откуда мне знать? — резко ответил Рекхе. — Только маг знает, что за заклинание он использовал. К тому же я не собираюсь помогать Огасто, пусть даже он сам приползет сюда на коленях и будет умолять меня сжалиться.

Этого и следовало ожидать — с чего бы демону иначе относиться к тому, кто заживо похоронил его в тесной каменной яме? — однако я испытала приступ злости, заставивший меня воскликнуть:

— Еще бы! Ты мстишь ему за проигрыш, злопамятная тварь!

— Я мщу ему за то, что он играл бесчестно. — Из-за слабости Рекхе почти обессилел к этому моменту — длительная беседа оказалась для него непосильным трудом, однако последние слова он произнес отчетливо и громко. Я испуганно оглянулась — подумалось вдруг, что охранники могли услышать его голос.

— Они не придут, даже если я начну кричать и выть, — прошептал Рекхе, уловив мой испуг. — Но наш разговор мне надоел. Уходи. И принеси мне в следующий раз…

— И не подумаю!

— …принеси мне кусок свежего сырого мяса. Хочу вспомнить, чем пахнет настоящая пища.

— Ты хочешь, чтобы я взяла на душу грех убийства? — я не верила своим ушам.

— Нет, всего лишь грех воровства. Наверняка на кухне всегда припасена какая-нибудь дичь, а в тебе чувствуются ухватки бродяги, способного стянуть все, что плохо лежит. Условия всё те же. Если хочешь, чтобы они сохранялись в силе и эта просьба оказалась предпоследней, — поторопись, Фейнелла.

— Да чем же ты жевать его собрался, подлая беззубая скотина?! — пробурчала я, забираясь в бочку, однако уже начала размышлять, как пробраться в герцогские погреба, да так увлеклась, что едва не наступила на крысу, сидевшую на ступеньках тайной лестницы.

— О чем он попросил тебя на этот раз? — спросил господин Казиро, примостившийся чуть выше.

— О куске мяса, — ответила я, скривившись. — Что же, господин домовой, не поможет ли это ему сбежать или как-то навредить людям?

— Одному человеку это навредит уж точно — тебе самой, — мрачно ответил домовой дух. — Но если ты веришь, что сумеешь разузнать, как снять порчу…

— Демон сказал, что чары наложил человек, подчинивший себе разум господина Огасто, — я морщила лоб, пытаясь подобрать такие слова, которые не показали бы явно, насколько ничтожны мои знания. — И колдун этот должен изредка появляться во дворце, чтобы поддерживать заклятье. Что это за колдовство и каков собой злой волшебник, демон не знает.

— Не знает? — господин Казиро смотрел на меня пристально, словно призывая хорошенько подумать, прежде чем отвечать на его вопрос. — Или недоговаривает?

Размышления пошли мне на пользу — уже спустя минуту я в очередной раз хлопнула себя по лбу, да так, что звон пошел.

— Да он же сам говорил, что ему выжгли глаза магией! — вскричала я с досадой, свойственной всем тем, кто внезапно осознал пределы собственного тугодумия. — Наверняка это был тот самый чародей — не десятками же они сваливались на бедную голову его светлости! Ох и лживая же тварь! Наверняка он отлично знает, что за колдун вертелся около господина Огасто…

Первым моим побуждением было вернуться к узнику и обвинить во вранье, однако Рекхе ясно сказал: он говорит мне лишь то, что посчитает нужным. Чем я могла пригрозить существу, лишенному права оборвать свою жизнь? Чем могла подкупить его? Поразмыслив, я решила, что скажу ему прямо при следующей нашей встрече, что знаю об обмане, а там уж, выслушав его ответ, решу, что делать дальше.