— Нет. Вы не можете вот так просто взять и вышвырнуть его.

— Никто никуда его не вышвыривал. Мы передали его в руки лучших специалистов. Вы должны быть благодарны…

— Но почему нам никто ничего не сказал? Почему нас не отправили вместе с ним?!

Это случилось снова. Сперва мама. А теперь Вей-Вень. Их обоих отняли у меня безо всяких объяснений.

— В какой он больнице?

— Вам сообщат позже.

— Сейчас же!

— Возвращайтесь домой, а мы скоро свяжемся с вами.

В голове у меня словно раздался взрыв, и я утратила рассудительность и самоконтроль. Мой голос превратился в крик:

— Отведите меня к сыну! Я хочу его видеть! — В два прыжка я подскочила к врачу и схватила его за плечи: — Покажите мне моего сына!

Кровь ударила мне в голову, щеки намокли от слез, я трясла врача за плечи, а тот недоверчиво смотрел на меня.

Потом кто-то вцепился в меня сзади, прижал мои руки к телу, обездвижил меня, парализовал, сделал меня такой же беспомощной, как он сам. Куань. Как всегда, послушный.

* * *

В поезде по пути домой мы не разговаривали. Дорога с пересадкой заняла три часа. Дважды нам пришлось пройти проверку — у нас сняли отпечатки пальцев и засыпали вопросами. Кто мы? Где живем? Куда едем? Где были? Куань отвечал на вопросы спокойно и терпеливо, и я не могла взять в толк, как ему такое удается. Он будто бы остался самим собой. И все же что-то изменилось. Один раз я встретилась с ним взглядом и отметила, что на меня смотрят совершенно незнакомые глаза. Я отвернулась.

От станции до дома мы шли пешком. Нам оставалось пройти пару сотен метров, когда мы вдруг заметили в небе несколько вертолетов. Гул их моторов то удалялся, то вновь нарастал. Сначала мне даже показалось, что они летают прямо над нашим домом, но, подойдя ближе, я увидела, что они летают над рядами грушевых деревьев. И над лесом.

Мы завернули за угол и остановились. Там, перед домом, где начинался бесконечный фруктовый сад, стояли наши коллеги, все в рабочей одежде. Их оторвали от работы, и теперь они молча сбились в кучу и беспомощно наблюдали за происходящим. У некоторых в руках по-прежнему был садовый инвентарь и корзинки для мусора. Немного поодаль виднелся холм, где мы в последний раз обедали, а за ним — лес. Вертолетов в воздухе становилось все больше, а прямо перед нами стояла безмолвная колонна танков, похожая на стену. Стену, отделявшую нас от фруктовых деревьев. Возле танков топтались солдаты — они устанавливали опоры и натягивали на них белый брезент, так что получалось длинное заграждение. Работали солдаты быстро и ловко, не говоря ни слова, так что до меня доносился лишь стук, с которым втыкались в землю опоры. За солдатами, за оградой, я разглядела и других людей, одетых в комбинезоны и со шлемами на головах. Значит, там, среди деревьев, пряталось нечто такое, чего они боялись.

Мне не спалось. После беседы с Томом мне словно кто-то скреб граблями по сердцу, а из головы не шли сказанные им слова.

Снова и снова.

Я получил стипендию. Тебе платить не придется. Джон все уладил.

Рядом спала Эмма. Дышала она почти беззвучно. Лицо ее разгладилось, спящей Эмма выглядела моложе. Прямо удивительно — она лежит себе и спит, а я места не нахожу, совсем извелся уже.

Во дворе замигала лампочка. Она, видать, готова была вот-вот перегореть, а может, что-то с контактом, вот она и мигала, ну точно как на дискотеке. Лучи света били мне прямо в глаза. Я натянул на голову одеяло, но и это не помогло. Еще и дышать стало тяжелее.

Я вскочил и подвинул штору, закрывая щель, в которую проникал свет. Но куда там! Штора прекрасно пропускала свет. Может, Эмма и права — давно пора повесить такие шторы, сквозь которые свет вообще не проникает. Она даже показывала мне фотографию в журнале — обычные рулонные шторы. Но сейчас-то их у меня нету. Так что сперва надо придумать что-то с этой лампой. Прямо сейчас. Там и работы-то на две минуты, всего лишь какая-то дурацкая лампочка. Иначе мне все равно не уснуть.

Ночь выдалась теплая. Куртку я надевать не стал, вышел в чем был, то есть в футболке. Смотреть тут на меня все равно некому.

Фонарь висел высоко на стене, без стремянки не обойдешься. Я заскочил в мастерскую, схватил самую высокую, вернулся во двор, приставил ее к стене, проверил, не шатается ли, и забрался наверх.

Плафон намертво пристыл к цоколю — как я ни давил, ничего у меня не выходило. Ко всему прочему, плафон сильно нагрелся. Ухватить-то я его мог, а вот держать долго уже не получалось. Я сдернул с себя футболку, обмотал ею плафон и снова попытался прокрутить его. Бесполезно.

Мигала лампочка как-то странно — быстро и безо всякого ритма. Да, похоже, контакт отошел. Каждый раз, когда я чиню электричество, Эмма ругается, но давайте по-честному: электрики обдерут вас как липку уже за то, что вы на них посмотрите. Вот у кого зарплата ого-го! Вот на кого надо было выучиться. Или Тома выучить. Куда как лучше вышло бы: поучился чуток — и греби деньги лопатой.

Получил стипендию. Тебе платить не придется. Джон все уладил.

Да, это удар, но меня таким не напугаешь.

В трусах, носках и ботинках я стоял на стремянке и силился выкрутить эту поганую лампочку. Наконец плафон поддался. Зажав его и футболку в левой руке, я вцепился в лампочку.

— Сучий потрох!

Лампочка оказалась адски горячей. Я слез со стремянки, положил на землю плафон и полез обратно. К счастью, лампочку я выкрутил быстро, но потом подумал, что если в ней и впрямь контакт отошел, придется вообще все снять, вместе с цоколем. Иначе и до пожара недалеко. Ведь тут и делов-то на пару минут…

Я вернулся в мастерскую, захватил инструменты и опять влез на стремянку.

Ненавижу шурупы. На них чуть надавишь — и сразу в середке дырка, в которой крути не крути — все равно ничего не выкрутишь. А тут их было целых четыре, и все, заразы, ржавые и упрямые. Но я-то упрямее. Меня так просто не возьмешь, шурупом каким-то.

Я сосредоточился и поднажал. Вот они, все четыре, — выкрутились как миленькие. Однако лампочка по-прежнему торчала из протравленной красной морилкой стены. Ну ничего, осталось чуть-чуть, это уже ерунда. Я ухватился за цоколь и потянул.

Лампа оказалась у меня в руках, и теперь из стены торчали лишь провода, похожие на толстых червяков. Я ткнул пальцем в один из них.

— Хрен тебя возьми!

Ток был довольно слабый, и в одиночку ему меня никогда не одолеть. Вот только в другой руке я держал лампочку и отвертку, а стремянка была довольно колченогой.

* * *

Я лежал на земле. Может, даже сознание потерял. А перед этим стремянка покачнулась и повалилась на землю, и я вместе с ней, прямо как герой из мультфильма, — все это я словно видел со стороны. Кое-где тело болело. Дико болело.