— Да, в этом есть разумное зерно. И те, и другие — воины. И у тех, и у других случаются потери, потому что идет война.

Он оттянул воротник, и я почувствовала, как его губы касаются моего плеча.

— Жертвы, — повторила я, вздрагивая от прикосновения его губ. Неожиданно я подумала о Лидии. И мистере Селби. За что они отдали свои жизни? Я еще многого не понимаю в деле Ищеек.

— Они великолепные воины, — сказала я, мысленно возвращаясь к событиям, произошедшим на восточном склоне. — Хоть и не волки.

— Иногда быть человеком достаточно приятно, — сказал Шей.

— Это почему?

— Если бы мы были только волками, я мог бы лишь лизать тебя.

Я засмеялась, пытаясь повернуться, чтобы посмотреть ему в глаза, но он крепко держал меня. Шей поцеловал меня за ухом.

— Видишь, целоваться куда приятней, чем лизать.

Я и сама могла бы сказать то же самое, учитывая, как бешено билось мое сердце, гоняя по венам потоки горячей крови. Губы Шея продолжали ласкать мое ухо, а руки спустились ниже и легли на бедра.

— Я думаю, есть и другие, не менее приятные вещи.

Прежде чем он успел остановить меня, я обернулась и приникла губами к его губам. Когда наши губы встретились, мне показалось, что в тело, пробив его насквозь, вонзилась горящая стрела. Поцелуй был долгим, страстным. Сначала Шей лишь едва касался губами моих губ; это было приятно до боли, и хотелось большего. Я погрузила пальцы в завитки его прекрасных волос, вынуждая его приблизить лицо и теснее прижаться к моим губам. Зажав зубами его нижнюю губу, я услышала, как в его груди рождается рев. Он рычал от наслаждения. Одной рукой Шей держал меня за спину и прижимал к себе, а вторая рука проникла под рубашку и ласкала обнаженное тело, исследуя его.

— Я скучал по тебе, — прошептал он. — Так скучал.

— Я тоже, — призналась я, с трудом удерживаясь от страстного вздоха, когда его губы скользнули по щеке к уху. Под его пальцами кожа буквально оживала. Мне казалось, что от каждого прикосновения в теле происходит электрический разряд, и новые потоки кипящей крови разливаются по венам.

Он вдруг рассмеялся.

— Что смешного? — спросила я, с трудом сдержав дыхание.

— Ничего, — сказал он, снова прижимаясь губами к моим губам. — Просто справиться с той одеждой, что на тебе сейчас, куда легче, чем с той путаницей из лент, в которую ты была обернута в последний раз, когда мы целовались.

Я поежилась, почувствовав, как его пальцы подтверждают на практике сделанное им наблюдение.

— Ты говоришь о свадебном платье? — спросила я, с трудом выговаривая слова. — Да, эти вещи гораздо удобней, но, согласись, странно носить одежду врага.

— Они тебе больше не враги. И она прекрасно сидит на тебе, — сказал Шей, и я почувствовала губами, что он улыбается. — Особенно мне нравятся эти кожаные обтягивающие штаны.

Его руки снова задвигались, и я почувствовала, что вот- вот упаду.

— Хочешь, начнем с того, на чем остановились там, в моей комнате, когда пришлось спасаться бегством? — спросил он. — Помнишь, на чем мы остановились, когда пришлось уходить от смерти?

Сердце пело, как флейта, но в голове раздался другой голос. Слова, которые я припомнила, тоже были произнесены в тот роковой день.

«Ты его любишь?» Слова, сказанные Реном, гудели в ушах, как звуки церковного органа. Они были такими громкими, что пришлось закрыть глаза. Меня снова накрыла волна противоречивых чувств. «Все дело только в том, кого ты любишь», — его низкий голос прозвучал так отчетливо, что, казалось, Рен был здесь и действительно сказал это. Я мгновенно открыла глаза и приготовилась увидеть молодого вожака — черные волосы, озорная улыбка, губы, готовые произнести: «Привет, Лилия».

Но я увидела лишь высокие окна с частым переплетом. С большой неохотой я высвободилась из объятий Шея. Почему это наваждение не прекращается? Я не могу избавиться от воспоминаний о Рене. Они преследуют меня все чаще и чаще.

— Не нужно нам этого делать, — сказала я, чувствуя, что голос едва повинуется мне, а руки и ноги трясутся. Я не знала, чему приписать эту дрожь — прикосновениям Шея или неожиданному видению. Шей вздохнул, наблюдая за тем, как я отстраняюсь от него.

— В чем дело?

Я не хотела ему рассказывать, поэтому уцепилась за другую мысль, преследовавшую меня на протяжении последних нескольких часов.

— Сегодня была ужасная стычка. Лидия погибла, прикрывая меня. Она отдала за меня свою жизнь. Я поражена тем, что Ищейки не ненавидят меня.

— Я думаю, Итан тебя ненавидит, — сказал Шей, и лицо его перекосилось.

— Это взаимное чувство, — сказала я с печальной улыбкой. — Я имею в виду остальных. Монро осторожничает, но никогда не злится на меня. Коннор вообще чудо.

— А, вот как, — сказал Шей, скрипнув зубами.

— Нет, не в этом смысле. Я имела в виду, у него отличное чувство юмора, и он очень милый. Как и Эдна.

Я намеренно вложила в тон, которым произнесла имя девушки, немного сарказма. В игре, называемой ревностью, могут принимать участие и двое. Но Шей либо не заметил, либо решил не обращать внимания на мою иронию.

— Да, Эдна очень милая. Я провел с ней всю неделю.

— Да? И чем же вы занимались? — спросила я, сдерживая зарождающийся в груди рев.

— О, ты такая красивая, когда сердишься.

Шей погладил меня по щеке и ловко убрал пальцы, когда я сделала вид, что хочу укусить его за руку.

— Ты же знаешь, я ни на кого, кроме тебя, не смотрю.

— Ладно, ладно, — рассмеялась я, хотя ревность все еще покалывала меня, словно игла.

— Нет, серьезно, — сказал Шей, и я была тронута тем, как искренне и нежно прозвучали эти слова. Наши взгляды встретились, потом Шей подался вперед и поцеловал меня в кончик носа. Я растаяла, почувствовав, что он говорит истинную правду.

— Эдна просто показала мне, что здесь и как, — пояснил он. — Мы вместе тренировались. Они здесь придают тренировкам огромное значение.

— Чему же ты учился? — спросила я, гладя его по плечу. Опустив руку чуть ниже, я почувствовала под пальцами тугие мускулы.

— Боевым искусствам, — объяснил он и крепко сжал зубы. Я почувствовала, как напрягся бицепс от прикосновения моей ладони.

— О, — сказала я. — И что это за боевые искусства?

Шей рассмеялся:

— Теперь я знаю, как нужно драться.

— Ты и так неплохо в этом разбирался, — заметила я.

— Ты бы видела меня сейчас, детка, — ухмыльнулся Шей.

— Никогда меня так больше не называй, — потребовала я. — А то боевые искусства тебе точно понадобятся.

— Правильно, — сказал он, поднимая руки и делая вид, будто сдается. — Никаких дурацких имен. Я изучал Академию и смотрел, чему здесь учатся Ищейки. Но что мне придется делать в будущем, так и не узнал. Так и хожу в неведении.