– Всё это Ли Мэн украл у императора и страны! – свистящим шёпотом продолжил мятежник. – Я и мой брат Фэй Туй предаёмся в твои руки, чтобы ты доставил нас в столицу! Туда же в клетке должен поехать захваченный нами вор!

– Что я должен пообещать взамен? – устало спросил Лантань, откладывая в сторону список. – Я не смогу гарантировать жизнь ни тебе, ни твоему брату!

– Мне не нужна жизнь! – сказал Чжан Сы, захлопывая крышку сундука. – Мне нужны справедливость и моё доброе имя! И ещё – прикажи отпустить целыми и невредимыми всех, кто пошёл за мной! Ни я, ни они не совершили ни единого преступления!

Покидая ставшие ненавистными ему пределы Поднебесной империи, Гантимур был чернее тучи. Видя его настроение, Алака не задавал отцу лишних вопросов.

Перед самой границей они остановились переночевать в небольшой харчевне. Подобострастный хозяин отвёл даурскому князю и его небольшой свите две комнаты на втором этаже. Утром, когда посланники спустились в общий зал перекусить, они увидели там несколько маньчжурских воинов.

Изрядно выпив с вечера, те искали повод, чтобы затеять потасовку с кем-нибудь из постояльцев. Один из солдат, заметив Гантимура, бросил в его сторону пустой кувшин из-под вина.

– Эй ты, грязный варвар! – громко крикнул он. – От тебя так несёт конским навозом, что приличным людям хочется заткнуть нос!

Изменившись в лице, Гантимур привычным движением выхватил свою саблю, занеся её над головой обидчика. Со свистом рассекая воздух, булатный клинок разрубил наполовину деревянный стол. Хватая воздух широко раскрытым ртом, моментально протрезвевший маньчжур от неожиданности свалился с лавки.

– Отец, приди в себя! – повис Алака на руке князя. – Ты же сам учил меня всегда быть спокойным и сдержанным!

Поскольку вид Гантимура и его дружинников произвёл на маньчжур очень сильное впечатление, те быстро убрались восвояси. Наскоро позавтракав, дауры оседлали коней и поскакали прочь из ставшей враждебной им страны.

Амур они пересекли на нескольких больших плотах, наняв их за пару монет у местных жителей. Те с радостью помогли погрузить на них коней, а также нехитрые пожитки послов.

Оказавшись на родной земле, князь упал на колени и поцеловал пыль под своими ногами.

– Нет ничего лучше, чем снова оказаться дома! – сказал он сыну, вытирая скатившуюся слезинку. – Чем старше становишься, тем более начинаешь любить свою родину!

Алака не задавал лишних вопросов, а отец ничего не сообщал ему о принятом решении.

«Я не поведу свой народ к неизбежной гибели! – снова и снова возвращался Гантимур к гнетущим его мыслям. – Вот только что мне делать дальше – ума пока не приложу! Но небеса не оставят нас и помогут принять нужное решение!»

Всё случилось именно так, как и предполагал мудрый правитель. Ещё в дневном переходе от стойбища он увидел всадника, стрелой летящего им навстречу.

– Это Бабуг, один из наших воинов! – встревожено крикнул Алака. – Я узнал его по белому жеребцу с рыжими отметинами!

Пришпорив коней, их кортеж быстро поравнялся с гонцом.

– Я приветствую вас, князь! – спешился Бабуг. – Мы узнали, что вы приближаетесь, и мне приказали немедленно доставить это послание! Говорят, что оно от самого Белого царя!

Взяв письмо, Гантимур ни единым движением не выдал своего волнения. На самом деле, всё внутри него дрожало, как натянутая струна. Он как будто почувствовал, что судьба его народа должна решиться именно сейчас.

Князь не умел читать и писать, поэтому, немного помедлив, передал послание сыну. Его научил грамоте за несколько зим русский священник, пленённый даурами в одном из набегов.

Сорвав сургучную печать с двуглавым орлом, Алака осторожно развернул письмо.

«Пишет тебе, князю Гантимуру, царский окольничий и глава Сибирского приказа Родион Матвеевич Стрешнев, – запинаясь, прочитал он вслух. – Спешу передать тебе повеление Алексея Михайловича, государя нашего, царя и Великого князя всея Руси, о желании принять тебя вместе со всеми людишками твоими под своё начальство, обещая надёжное покровительство и вечную дружбу…»

Жестом остановив сына, Гантимур крепко обнял его и прижал к груди.

– Скачи к предводителям дулигарского, баягирского и дулигатского родов! – сказал он. – Передай князьям Зайсану, Бакаю и Тякшу, что завтра вечером я собираю всех на большой совет! Ещё скажи, что у меня есть для них очень важные вести!

Вскочив на своего жеребца, Алака что есть силы огрел его плетью, а затем вонзил в бока шпоры. Не привыкший к такому обращению, тот поднялся на дыбы, а потом стремглав понёсся вперёд, подобно раненой птице.

Долго смотрев ему вслед, Гантимур наконец оседлал коня, и весь кортеж продолжил обратный путь. Как и было намечено, они прибыли в родное стойбище в полдень.

Молодая красавица жена Тави обняла ноги мужа, ещё не успевшего спешиться. Склонившись с седла, князь поцеловал её в сочные губы, давно ждавшие его ласк.

– А теперь иди! – сказал он, для вида строго сведя брови. – Я приду к тебе сегодня ночью! Если, конечно, не передумаю!

У Гантимура было отличное настроение, и он с лёгкостью шутил и даже смеялся. Его сердце грел клочок бумаги с царской печатью, лежавший за пазухой.

Едва утолив голод, князь быстро заснул, утомлённый долгой дорогой. Он открыл глаза, когда кто-то решительно откинул полог его походного шатра. Это был Алака, едва живой от усталости, но просто сияющий от радости.

– Они все приехали, отец! – взволнованно сказал он, вытирая взмокший лоб. – Все вожди племён немедленно приехали, едва узнав от меня о важных известиях! Они собрались у святилища, на поляне совета!

Это было особое место, использовавшееся лишь в исключительно важных случаях. На нём выбирали вождей, объявляли о начале войны или заключали племенные союзы. Сегодня был как раз такой день, решавший судьбу целого народа.

Как и подобает вождю, Гантимур появился на совете в парадной одежде, с бронзовым жезлом, символизировавшим его верховную власть.

– Братья! – сказал он, обведя всех орлиным взором. – Настало время окончательно решить, куда нам стоит обратить свои взоры – на восток или на запад!

– Что тебе сообщил слуга императора? – вдруг раздался чей-то возглас. – Если я не ошибаюсь, ты должен был встретиться с его первым министром Сонготу!

Речь князя осмелился прервать самый дерзкий из вассалов – Тякша, предводитель дулигатского рода. Его воины были хорошо обучены и храбры, и потому он чувствовал за собой их силу.

– Он сказал мне, что у нас есть главное право! – ответил князь, сдержав свой гнев. – Право умереть за его императора в бесконечной войне с русскими!

– Обещал ли Сюанье нам своё покровительство? – выждав паузу, спросил Бакай, старейшина баягирского рода. – Ведь наши силы далеко не беспредельны! И что будет с женщинами, детьми и стариками, когда в горячих схватках погибнут все наши воины?