— Ты права…

Никт дошёл до конца переулка и вместо того, чтобы свернуть направо, в большой мир, повернул налево, на главную улицу, чтобы попасть на Дунстан-роуд и старое кладбище.

— Эй, куда собрался?

— Домой. Как ты сказала.

В витринах горел свет. Из забегаловки на углу слышался запах жареной рыбы с картофелем. Влажная мостовая блестела.

— Вот и умница. — От Лизы снова остался лишь голос. И вдруг этот голос вскрикнул: — Беги! Или блекни! Что-то неладно!

Никт открыл было рот, чтобы её успокоить, как вдруг дорогу пересёк большой автомобиль с полицейской мигалкой и затормозил прямо перед ним.

Оттуда вышли двое.

— Простите, молодой человек. — начал один. — Мы из полиции. Разрешите узнать, что вы делаете на улице так поздно?

— Я не знал, что нарушаю закон. — ответил Никт.

Один из полицейских, высокий и крупный, открыл заднюю дверцу машины.

— Мисс, это тот, кого вы видели?

Из машины высунулась Мо Квиллинг, посмотрела на Никта и ухмыльнулась.

— Точно, он! Торчал у нас на заднем дворе. А потом убежал. — Она посмотрела Никту в глаза. — Я всё видела из спальни! Я думаю, это он бил наши окна.

— Кто такой, как фамилия? — спросил приземистый полицейский с рыжими усами.

— Никто. — ответил Никт. — Ай! — Рыжий захватил его ухо большим и указательным пальцами и крепко сжал.

— Без глупостей! Говори, что спросили, ясно?

Никт молчал.

— Где живёшь?

Никт молчал. Он попытался поблекнуть, но для этого — при всех ведьмовских чарах — нужно, чтобы на тебя перестали смотреть. А на Никта смотрели все трое, причём один из представителей закона облапил его своими ручищами.

— Нельзя арестовать человека за то, что он отказывается назвать своё имя или адрес.

— Нельзя. — согласился полицейский. — Но можно держать тебя в участке, пока ты не скажешь нам, как найти твоих родителей, опекуна или другого взрослого, который за тебя отвечает и кому мы можем тебя передать.

Он посадил Никта на заднее сиденье, рядом с Мо Квиллинг. Та улыбалась, как кошка, которая слопала всех канареек.

— Я видела тебя из окна. — прошептала она. — И вызвала полицию.

— Я ничего не делал. — сказал Никт. — Я даже не был у тебя в саду. И вообще, почему они посадили тебя в машину?

— Тихо там! — прикрикнул верзила. Все замолчали. Наконец машина остановилась у дома — скорее всего, родителей Мо. Полицейский открыл дверь, и девочка вышла.

— Завтра мы позвоним и расскажем твоим родителям, что выяснили. — сказал он.

— Спасибо, дядя Тэм! — улыбнулась Мо. — Рада исполнить свой гражданский долг!

Его везли по городу молча. Никт изо всех сил пытался поблекнуть, но ничего не получалось. Ему было совсем тошно: за одну-единственную ночь он ухитрился впервые по-настоящему поссориться с Сайлесом, убежать из дома, потом передумать, а теперь ещё и опоздать домой. Говорить полиции, где он живёт и как его зовут, нельзя. Значит, остаток жизни он проведёт в участке или детской тюрьме. Если такие бывают.

— Простите, а есть тюрьмы для детей? — обратился он к полицейским.

— Что, сдрейфил? — спросил дядя Тэм — То-то. Ох уж эти малолетки! Расплодились, как сорняки. Кое-кому за решёткой самое место.

Никт так и не понял, утвердительный это ответ или отрицательный.

Мальчик выглянул из окна. Над машиной, чуть в стороне, летело что-то большое, больше и чернее любой птицы. Размером с человека. Оно мигало и пульсировало, словно летучая мышь в полёте.

Рыжий сказал:

— Как приедем в участок, сразу скажешь, как тебя зовут и кому позвонить, чтобы тебя забрали. Мы сообщим, что тебя уже наказали, и пусть везут тебя домой. Понял? Если будешь слушаться, быстро со всем этим покончим, и бумажек оформлять не надо. Мы тебе не враги.

— Нечего с ним миндальничать! Посидит до утра за решёткой, не рассыплется, — сказал второй, оглянулся на Никта и добавил: — Правда, если сегодня там будет тесновато, придётся перевести тебя в вытрезвитель. Алкаши — не самая приятная компания.

Врёт он всё, подумал Никт. Это они специально: добрый полицейский и злой полицейский…

Машина свернула за угол, и вдруг раздался глухой стук. Что-то большое скатилось на капот и упало в темноту. Взвизгнули тормоза. Рыжий тихо выругался.

— Он выбежал на дорогу! Ты видел?!

— Я толком ничего не видел. — сказал верзила. — но кого-то, ты сбил.

Они вылезли из машины и включили фонарики. Рыжий за причитал:

— Он весь в чёрном! Ничего не видно!

— Вот он! — крикнул верзила. Оба подбежали к телу, лежавшему на земле, и направили на него свет.

Никт нажал на ручки дверей — не работают! Передние сиденья отгораживала металлическая сетка. Даже поблекнув, из машины не выбраться.

Он подался вперёд и вытянул шею, пытаясь рассмотреть, что лежит на дороге.

Рыжий полицейский сидел на корточках рядом с телом. Второй стоял над ним с фонариком.

Никт увидел лицо лежавшего — и бешено, отчаянно заколотил в окно.

Верзила подошёл к автомобилю.

— Чего надо? — раздражённо спросил он.

— Вы сбили моего… моего папу!

— Ты шутишь!

— Этот человек похож на него! Можно я посмотрю?

Полицейский сник.

— Эй, Саймон! Тут малый говорит, что это его папаша.

— Да ты, блин, шутишь!

— Он вроде серьёзно. — Верзила открыл дверь и выпустил Никта.

Сайлес лежал на спине, там, где его сбила машина. Неподвижный, словно мёртвый.

У Никта защипало в глазах.

— Папа!.. Мой папа умер!..

Я ведь не совсем вру, сказал он себе.

— Я вызвал «скорую». — сказал рыжий Саймон.

— Несчастный случай. — сказал второй.

Никт согнулся над Сайлесом и стиснул его холодную руку в своих. Если уже вызвали «скорую», времени мало.

— С работой в полиции можете попрощаться. — сказал им Никт.

— Это был несчастный случай, ты сам видел!

— Он выскочил под колеса…

— Я видел только то, что вы решили удружить племяннице и припугнуть мальчика, с которым она поссорилась в школе. Вы арестовали меня без ордера просто-напросто за то, что я ходил по улице ночью, а когда мой отец выбежал на дорогу, чтобы остановить вас или выяснить, что происходит, вы нарочно его сбили.

— Это был несчастный случай! — повторил Саймон.