— О, всех и не перечислишь! Меня же завалили письмами. — Страшила Лиля гнула пальцы. — Вчера один из Перу написал, но он не шибко симпатичный. Еще Кристиан из Франции фотку прислал — он вообще старая перхоть. Из Румынии мужик клинья подбивает, но румыны, они же нищие, мне это не подходит. Самое лучшее письмо было от турка Мехмета, ему 28 лет…

— Сколько? — У Оксанки челюсть отпала.

— А чего такого? Между прочим, разновозрастные браки — наиболее прочные.

— Поди-ка угадай, что нынче прочное… — возразила баба Тоня.

— Лилечка Евгеньевна, так вам и турок жениться предлагает? — обалдела старая библиотекарша.

— Ну почему сразу жениться? Просто пообщаться… Мехмет пишет: «Я — джентльмен, секс для меня — не главное, он должен быть связан с любовью, душевной и психологической близостью. Мне нравятся веселые, симпатичные, ухоженные женщины. Я надеюсь, вы такая». — Юристка шпарила без запинки, похоже, наизусть вызубрила послание. — Мехмет зовет меня в Турцию, предлагает выбрать на сайте пятизвездочный отель в районе Анталии, а все расходы по перелету и проживанию обещает взять на себя.

— Он гонит, — отрезала Петренко.

— Отлично. — Я подмигнула ей, чтобы напомнить анекдот про хорошие манеры. — Просто отлично!

Женщины затрещали как сороки, обсуждая Лилин брачный авантюризм. Тамара Васильевна, естественно, выразила сомнение, граничащее с осуждением. У бабы Тони возникло противоположное мнение: попытка — не пытка. А баба Рая и вовсе спросила адресок французской «старой перхоти». Как говорится, попросила списать слова.

— Да мне не жалко, дам. А могу и запустить ваши данные в мировую паутину вместе с фото: каждый день по несколько претендентов будете находить! Это так увлекательно!

Мы с Оксой не выдержали — прыснули. А Лиля обиделась. Ничего, зато всем остальным настроение подняла… Одна мама отмалчивалась — очевидно, свадебный вопрос ее не колыхал, зато она испытала огромное облегчение, когда гости свалили. Умылась, заварила крепкий кофе и заняла мой письменный стол, попросив не отвлекать ее и не звать к телефону.

Бабушка взялась за мытье посуды, а мы с Петренко забрались с ногами на диван в зале. Сначала дружно похихикали над юристкой, потом она стала допытываться, как прошел суд. А больше всего ее интересовало, как целуется Глеб и как далеко зашли наши отношения.

— Классно он целуется, умеет… — Я бы под пыткой не призналась, что Глеб мне нужен лишь для поддразнивания Стаса. Мы уже дважды ходили в его клуб, танцевали, пили пиво, изображали влюбленных голубков. Диджей Ру сильно загрузился — ревновал, как Отелло, звонил неоднократно и даже подкарауливал меня во дворе. Но я держала марку. Решила: пусть помучается, теперь его очередь… Если судить объективно, Колокольников намного перспективнее Стасика — серьезнее, умнее. Целеустремленнее. Он вообще не тусовщик, терпеть не может «клубиться», делает это исключительно ради меня. Глеб с виду крутой, а в душе — романтик. Называет меня ангелом. Королевой всех ангелов. А еще сказал, что не разлюбит меня, пока солнце не перестанет всходить и заходить. И даже если светило вдруг погаснет, не перестанет любить, потому что я — его солнце. Слышать приятно, конечно… По-моему, сейчас уже никто из парней не выражается так высокопарно. По крайней мере, от Рудницкого ничего подобного точно не услышишь… Но одного красноречия мало…

— Везет тебе, Ритка, — взгрустнула Окса.

«Да уж, везет», — хмыкнула я. Отец кинул, бабушка пилит, а мама затаилась как партизан. Молчит и вздыхает. Непонятно, что у нее на уме… Только я о ней подумала, в сумочке, висевшей на крючке в прихожей, запиликал мобильник — по квартире разнеслись первые такты «Музыкального момента» Шуберта. Оксанка удивленно завертела головой, а матушка вихрем вырвалась из соседней комнаты. Схватила аппарат и закрылась с ним в ванной… Конспираторша, тоже мне. За кого она меня держит? Кто ей теперь поверит, что телефон дал погонять заказчик?.. Нет, к заказчикам не бегут сломя голову… и не уединяются, — о делах вполне можно разговаривать при посторонних!

И все-таки меньше всего хотелось сейчас мешать мамочке, потому я предложила подружке пойти прошвырнуться.

— Да ну, комаров кормить, — поморщилась Петренко. Из открытой балконной двери донеслось:

— Рита! Рита! Рио-Рита!

Я опустила ноги с дивана, нашарила тапочки и понеслась на балкон с той же скоростью, с какой матушка в ванную. Это был он! Мой любимый плейбой!

— Привет! Чего раскричался?

— Проверяю, дома ты или нет…

— Дебил.

— Кто дебил? Я дебил?

Стасик вытянул руки вверх и подпрыгнул, будто стремился меня достать. Похоже, был подшофе. Тяпнул для храбрости. И настолько осмелел, что позвал меня:

— Любимая, выходи, иначе я за себя не ручаюсь… и совершу подвиг альпиниста!

Рудницкий показал, как собирается это сделать — уцепился лапами за решетку окна на первом этаже и подтянулся. Еще секунда — и он бы встал на подоконник. Представляю, какой кипеш подняли бы соседи!..

— Эй, не надо! — Я перегнулась к нему через перила. Губы сами собой расплылись в улыбке.

Окса, оказывается, маячила за спиной, наблюдала нашу ромеоджульеттовскую сцену. Наверное, она решила, что я готова спрыгнуть вниз — вцепилась в ремень моих джинсов:

— Сумасшедшая!

На балкон притащилась и бабушка:

— Девочки, чего вы тут толчетесь? Шли бы на улицу. Воздух-то какой вкусный после дождя! Сплошной озон! — Она вдохнула полной грудью, оттеснила меня и тоже перегнулась через перила, но совсем не за тем, конечно, чтобы поглядеть на Стаса. Ее интересовали полотенца, вывешенные на веревке вдоль ограждения. Вместо того чтобы высохнуть, они вымокли, и бабу Раю это сильно огорчило. Она разахалась: как же я запамятовала?! Взялась выкручивать края обеими руками.

— Дама, зачем вы меня поливаете? Я — не клумба и не редиска, — подал голос Стаc.

— А чего ты здесь торчишь? Проходи давай! Иди куда шел, — незамедлительно и достаточно грубо послала его бабуленция.

Но не на того напала!

— Не-е, без Риты никуда не уйду, — заявил самый симпатичный диджей на свете, изображая рэперский танец.

— Без кого? Без Риты? — тоном, не предвещавшим ничего хорошего, переспросила бабушка.

— Угу, без Риточки, моей девочки, не уйду! Я за ней пришел.

Он не врубался, что с бабушкой шутки плохи, — она уперла руки в боки и завопила:

— Ах ты, пьянь! А ну, пошел отсюда! Катись, кому сказано?!

— Не могу укатиться. Я, может, свататься пришел! А вы со мной так невежливо, мамаша! — Похоже, мой суженый принял бабушку за маму.

— Еще чего? — истерила она. — Протрезвей сначала, жених!

— Да, представьте себе, жених! — не отступал Станислав, заметно посуровев.