В голосе Джулса звучали такая любовь и искренность, что все барьеры были моментально разрушены.

Выложив отцу все как есть, она судорожно вздохнула:

— Так что сам понимаешь, с его стороны это лишь инсценировка.

— Нет! — горячо воскликнул отец. — Только любовь побуждает мужчину делать то, что Персей сделал для тебя сегодня вечером.

Сэм печально покачала головой и высвободилась из его объятий.

— Персей — величайший актер.

— Ты хочешь сказать, как твоя мать?

Девушка вздрогнула. Наконец-то представился повод выяснить, почему дороги родителей разошлись.

Отец разгладил прядь волос у нее на лбу.

— Твоя мать и я безрассудно влюбились друг в друга, когда я работал в Шайенне над серией индейских картин. Я был юн, беден и безрассуден. Жил впроголодь. Но ничто не имело для меня значения, потому что смысл жизни я видел только в живописи. И вот я встретил твою мать. Мною овладело столь сильное чувство, что впервые в жизни я подумал о женитьбе. — Помолчав, отец вздохнул: — Она мне отказала.

— Мне так жаль, — прошептала Сэм.

— Объяснила, что прекрасно провела со мной время, но не любит меня. — Отец покачал головой. — Я не верил, поэтому снова и снова предлагал ей выйти за меня замуж. Но переломить ее не смог.

— Мама сомневалась, сможешь ли ты устроить ей нормальную жизнь.

— Ты права. Все это я понял значительно позже, задним умом. А тогда, разобиженный на весь белый свет, уехал в Чинук в Монтане. Это было моей ошибкой. Я писал ей каждый день. Она не ответила ни на одно из моих писем. Я пытался звонить, но она не желала со мной разговаривать. Наконец я поехал в Нью-Йорк, и мне посчастливилось продать кое-что из моих работ. Я снова написал ей, сообщил, что у меня достаточно денег, чтобы мы поженились. Даже послал ей билет на самолет. Не прилетела.

Сэм знала, какой упрямой могла быть ее мать.

— И вот тут я сдался и уехал в Европу, на Серифос. Тогда вмешалась судьба в лице твоего мужа. Он убедил меня — а ты знаешь, как он умеет убеждать, — продать ему ту картину с изображением твоей матери. С тех пор я решил оставить твою мать в покое. — Его глаза горели странным светом. — Боже, если бы я знал, что она носит под сердцем моего ребенка, я бы немедленно вернулся и заставил ее выйти за меня замуж.

Сэм склонила голову.

— Я тебе верю. Мама никогда не говорила о прошлом. Только теперь я поняла, как она страдала и почему умерла слишком молодой.

— Она так и не вышла замуж?

— Нет. У нее никого не было.

Он издал тяжелый вздох.

— На моем сердце тоже остались шрамы.

Собрав все свое мужество, Сэм спросила:

— Как долго ты живешь с Анной?

— Одиннадцать лет.

Ее губы изогнулись в улыбке.

— Одиннадцать? По-моему, достаточный срок, чтобы сделать предложение.

Отец ошеломленно посмотрел на нее, потом вдруг улыбнулся:

— Я думаю, ты права.

— Папа... — голос Саманты задрожал, — ты действительно много страдал, но теперь все уже в прошлом. А мама... мама любила тебя... до самого конца любила. Разглядев во мне крохотную искру твоего таланта, увезла меня в Нью-Йорк, чтобы я могла в полную силу заниматься живописью. Но за учебу приходилось платить, а денег у нас не было. Поэтому мы с мамой подрабатывали уборщицами. Вот так и перебивались.

Боль исказила лицо отца, и Саманта поспешила взять его за руку.

— Сколько себя помню, я не переставала расспрашивать о своем отце, и только перед самой смертью мама назвала твое имя. Долгое время я ненавидела тебя — человека, бросившего нас с матерью на произвол судьбы... Но теперь... не знаю, сможешь ли ты поверить мне... Я уважаю тебя... папа.

— Спасибо тебе, дочка, спасибо, милая, — с трудом пробормотал отец, затем посмотрел ей прямо в глаза: — Итак, мы вернулись на исходную точку.

Сердце Саманты как-то странно дернулось.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Нет, понимаешь. Не позволяй истории повториться. Сражайся за Персея.

Сэм отвела взгляд.

— Я уже все тебе рассказала. Так неужели ты можешь сравнить вашу с мамой жизнь с тем, что было у Персея и Софии?

— Да при чем здесь София? Сдается мне, что бумажка с телефонным номером была для Персея всего лишь предлогом. Настоящей же целью являлась для него ты.

— Я? А София? — ахнула Сэм.

— Девочка моя, — улыбнулся отец, — твой Персей без памяти влюбился в женщину, которую я изобразил на картине. В твою мать. Когда ты появилась в его офисе, он, вероятно, подумал, что у него галлюцинация.

— Но он собирается через год жениться на Софии, — простонала Сэм.

— Ты уверена? Они не виделись двадцать лет. За это время чувства могут и охладеть. — Отец откашлялся. — Скажи, а Персей когда-нибудь говорил прямо, что намеревается жениться на Софии?

Сэм попыталась напрячь память, но ничего путного из этого не вышло.

— Вроде нет... — дрожащим голосом сказала она.

— А почему бы тебе не спросить его?

— Я не могу.

— Ясно. Вот так же и твоя мать не нашла в себе сил признаться, что я ей нужен. Не медли, дорогая. Жизнь слишком коротка.

Отец Сэм покинул виллу, пообещав в ближайшее время прилететь в Нью-Йорк и взять с собой Анну, чтобы Сэм смогла встретиться с женщиной, которой теперь принадлежало сердце Джулса.

За ужином Персей вел себя как радушный хозяин. С искренним интересом расспрашивал отца Саманты о его последних успехах и планах на будущее. Время от времени Сэм включалась в разговор, но в основном слушала.

Как же приятно наблюдать, когда двое мужчин, которых любишь больше всего на свете, беседуют об искусстве, о жизни и между ними царит такое взаимопонимание!

Лежа без сна в постели, Сэм снова и снова вспоминала разговор с отцом. Прежде она никогда не сравнивала себя с матерью, но теперь начала находить определенное сходство. Так же, как и мама, она нашла в себе мужество расстаться с человеком, который значил для нее больше всего на свете.

Персей и ее отец прошли схожими дорогами. Оба встретили единственную любовь в жизни, и оба остались ни с чем...

Не в силах заснуть, Сэм беспокойно ворочалась с боку на бок. Наконец, чувствуя, что сердце практически выскакивает из груди, она спустила ноги на пол и потянулась за халатом. Босыми ногами прошлепала к двери, соединявшей их комнаты, подняла руку, чтобы постучать, но решимость вдруг покинула ее. К чему беспокоить человека, если он уже спит?..

Это отговорка, Сэм, одернула она себя.