Но если я представляю для него такую угрозу, не проще ли для него просто задействовать свое влияние на полицию, чтобы меня арестовали по обвинению в убийстве Фуллера? Конечно, тогда симулятор остался бы без многих технических усовершенствований, которые разработали мы с Фуллером. Но Сискин, безусловно, должен догадываться, что к данному моменту наша электронная система стала уже вполне пригодна для разработки надежной политической стратегии даже без дальнейшей доводки до кондиции.

Когда машина начала снижение по вертикальному направляющему лучу рядом со зданием «РЕИН», меня охватило и встревожило новое подозрение. Действительно ли это Сискин манипулирует полицией, чтобы не позволить мне предать его? Или полиция, сама того не подозревая, на самом деле представляет собой спецслужбу Верхнего Мира, готовую арестовать меня по обвинению в убийстве Фуллера в тот момент, когда Большой Оператор обнаружит, что я разгадал истинную природу реальности?

Я в отчаянии откинулся на спинку сиденья. Я пребывал в полном, безнадежном смятении, будучи зажат между двумя зловещими расчетливыми мирами. Мое замешательство оказалось настолько сильным, что я был не в состоянии понять — исходит ли от одного из этих миров какая-то конкретная угроза.

И я постоянно должен был сохранять самообладание. Ведь самая пустяковая демонстрация того, что я знаю о существовании Верхнего, Реального Мира, могла привести к тому, что меня немедленно перепрограммируют и я полностью забуду все, что узнал.

Придя в мой офис, я обнаружил там Маркуса Хита, который восседал за моим столом и внимательно изучал две стопы записей, которые он выгреб из ящиков.

Я закрыл дверь за собой, и Хит посмотрел на меня сквозь очки. В его пристальном взгляде отсутствовал всякий намек на обеспокоенность. Было ясно, что он не считает, что его поймали с поличным на месте преступления.

— Да? — нетерпеливо сказал он.

— Что ты здесь делаешь?

— Теперь это мой офис. Пришло распоряжение прямиком из главного управления. А ты пока что сможешь найти себе место для работы у мистера Уитни в отделе функционального генерирования.

Я отнесся к такой прозаической перемене с полным безразличием и собрался уходить. Однако в дверях я задержался. Наступил хороший момент для того, чтобы выяснить, не являлся ли он контактной единицей.

— Чего тебе еще? — с раздражением спросил Хит.

Я повернулся к столу и начал тщательно изучать его застывшее лицо, стараясь определить — не подошел ли момент, когда мне, наконец, удастся получить доказательство того, что я не существую? Тут я взбунтовался против абсолютной нелепости этой мысли. Я не могу не существовать! Картезианская философия обеспечивала меня достаточным количеством доказательств, чтобы убрать мои сомнения.

Cogito ergo sum: я мыслю, следовательно — я существую.

— Не тяни резину, — сердито сказал Хит. — Я должен за неделю подготовить этот симулятор к публичной демонстрации.

Отбросив нерешительность в сторону, я расправил плечи:

— Можешь прекратить притворяться. Я знаю, что ты — агент того, другого симулятора.

Хит лишь сидел неподвижно. Но внутри у него произошел взрыв. Я смог определить это по его глазам, которые внезапно вспыхнули яростью. И тут я понял, что как раз в этот самый момент он мог находиться в сопереживательной связи со своим Оператором Верхней Реальности!

Но Хит спокойным голосом спросил:

— Что ты сказал?

Теперь он хотел, чтобы я повторил мои слова специально для этого Оператора! Мое промедление уже обернулось бедой!

Я бросился к нему через стол, отчаянно стараясь дотянуться и схватить. Однако Хит отпрянул назад, оказавшись вне досягаемости, и в его руке появился лазерный пистолет, вынутый из выдвижного ящика.

Широкий луч малинового цвета прошелся по моим рукам, груди, животу, и я свалился поперек стола, мгновенно лишенный контроля над всеми мышцами от поясницы до шеи.

Для Хита не составило труда поднять меня и поставить на ноги. Сделав это, он повел меня спиной вперед к креслу и впихнул меня в него. Затем он парализовал лазерным лучом мои ноги.

Я сидел в кресле, слегка завалившись боком, и мог пошевелить только головой. Я лихорадочно попытался подвигать рукой, чтобы определить, насколько сильно меня расслабило. Я смог лишь подергать указательным пальцем. Это значило, что я должен был оставаться неподвижным несколько часов. Хиту же требовалось всего лишь несколько минут. Я мог только сидеть и ждать, пока меня перепрограммируют.

— Когда это произойдет? — спросил я в отчаянии.

Он ничего не ответил. Через секунду он запер обе двери на замки, после чего оперся задом о край стола.

— Как ты узнал, Холл?

За предыдущие сутки я не уделил ни одной минуты на то, чтобы как следует обдумать мою реакцию на тот случай, если окажусь в подобной ловушке в последнем противостоянии с врагом. И вот я попался, и вовсе не чувствовал ужаса, который, как мне прежде казалось, должен был бы испытывать.

— От Фуллера, — сказал я.

— Но как ему-то удалось узнать?

— Он сам все выяснил. Тебе должно быть это известно.

— Почему мне должно быть известно?

— Значит, кроме тебя, есть еще агенты?

— Если они есть, то это держали от меня в тайне.

Хит взглянул на пульт внутренней связи, потом снова на меня. Было видно: его что-то тревожило. Но мне не приходило в голову — что это могло быть.

Затем он улыбнулся, вернулся ко мне, сгреб рукой мои волосы на голове, с силой отклонил ее назад и слегка прошелся лазерным лучом по горлу.

Я снова ничего не мог понять. Если меня должны были вывести из программы в любой момент, то для чего Хиту было парализовать мои голосовые связки?

Он причесался и оправил костюм. Сев обратно в свое кресло, он вкрадчиво заговорил в микрофон:

— Мисс Форд, будьте любезны, свяжите меня с мистером Сискином. И подключите линию к аппарату засекречивания.

Мне не был виден экран видеофона. Но голос Сискина я сразу узнал. Он спросил:

— Какие-то проблемы, Маркус?

— Нет. Все под контролем. Хорас, вы предоставили мне здесь чертовски хорошее место, и дела пойдут выгодно для нас обоих, потому что мы полностью разделяем взгляды друг друга. По всем вопросам. — Хит замялся.

— Да?

— Это важно, Хорас… тот факт, что мы полностью понимаем друг друга. По поводу партии и всего остального. Я подчеркиваю этот пункт, потому что завтра я хотел бы предстать вместе с вами перед психодетектором.

Я смутился еще больше. Меня не только не начали перепрограммировать, но и этот разговор велся на совершенно другую тему.

— Так, погоди, — возразил Сискин. — Я не вижу причин, по которым должен подтверждать все, что тебе говорил.