Милу отвернулась и принялась медленно прохаживаться между двумя верстаками. Взяв со стола циферблат, она сделала вид, что разглядывает его, при этом силилась придумать такой вопрос, который можно задать Эдде без опасения, что та сочтёт Милу излишне любопытной.

– Какой у тебя интересный платок, – произнесла Эдда, обращаясь к Эгу. – Необычный оттенок.

– Он… чуть-чуть запачкался, – ответил Эг, инстинктивно сжимая платок. – Углём…

– Ясно, – протянула Эдда. – Довольно неприятные пятна. Как человек, который работает с маслом и всякими смазочными материалами, я могу сказать, что много всего подобного повидала. У меня есть специальная смесь для чистки, можем попробовать, если ты не против.

– Ох, – прошептал Эг, крепко вцепившись в ткань, – нет, я…

– Обещаю, с платком ничего плохого не произойдёт, – ласково вымолвила Эдда. – Будет так здорово, если он воспрянет в прежнем цвете, правда?

Милу уронила циферблат. Он скатился с края стола и с громким лязгом упал на пол. Все посмотрели на девочку.

– Простите…

Она присела на корточки, но циферблат укатился слишком далеко. Когда ей в конце концов удалось его достать, что-то острое оцарапало ей палец. Подавив вскрик боли, Милу вытащила занозу. И увидела, обо что оцарапалась.

Четыре глубокие длинные линии бороздили деревянный пол. Следы когтей.

А затем Милу заметила и другие следы. Они были на плинтусе, на ножках верстаков и буквально вылезали из-под стоявших на полу многочисленных часов.

Они оказались повсюду.

Как и в прошлый раз, в кукольном театре, Милу была уверена, что эти следы в точности напоминают те, что остались на её корзинке. Они чересчур большие, значит, не могут принадлежать Господину Коттикусу. Поэтому…

Она тяжело сглотнула, попыталась выбраться из-под верстака и врезалась в вешалку. Стойка рухнула на пол. С горящими от смущения щеками Милу поднялась на ноги, поставила вешалку обратно, подобрала пальто Эдды и повесила его на место. Потом подняла взгляд на хозяйку дома, которая смотрела на неё, чуть сдвинув брови.

– Ты в порядке? – спросила Эдда. – Ты, похоже, слегка… взволнована.

Сердце Милу билось в такт с бесконечным тиканьем часов. Эдда не отрывала от неё взгляд. Как и её друзья.

Милу пришлось собрать все силы, чтобы это выдержать.

Часовщица имеет какое-то отношение к Поппенмейкерам. Интуиция Милу пощекотала её в знак согласия. Девочка не знала наверняка, каков оборотень в человеческом обличье, но изящная внешность Эдды Финкельштейн плохо вязалась с таким предположением.

– Мне нехорошо, – соврала Милу.

Она развернулась и бросилась бежать, вниз по лестнице и на улицу. Она была на полпути к тису, когда её нагнали Фенна и Сем. Оглянувшись, Милу обнаружила, что Лотта и Эг до сих пор медлят на пороге и о чём-то говорят с Эддой.

– Быстрее! – завизжала Милу.

Плечи Лотты поникли, но она побежала к подруге. Эг последовал её примеру.

– В чём дело? – прошептал запыхавшийся Сем. – Ты на самом деле заболела?

Милу неслась к мельнице.

– Конечно, нет…

– Стойте! – крикнула Эдда.

Она внезапно оказалась всего в нескольких шагах от Милу, и девочка мысленно прокляла длинные ноги женщины, смахивающие на фонарные столбы.

Все пятеро остановились.

– Эг, – сказала Эдда, переводя дыхание. – Твой платок?..

Мальчик заморгал, неуверенно снял платок с шеи и отдал его Эдде.

Она улыбнулась.

– Я скоро верну его, обещаю. И ещё, Лотта, мне нужна ученица. Мне бы пригодилась пара таких ловких рук. Разумеется, не бесплатно.

Улыбка Лотты растянулась чуть ли не до косичек.

– Ох, я бы с радостью…

– Нам нужно спросить отца, – перебила Милу, схватила подругу за руку и потащила за собой. – До свидания, госпожа Финкельштейн. И спасибо за еду.

Милу устремилась к мельнице.

– Ты чем думала, когда соглашалась на неё работать? – рычала Милу, когда они уже отсиживались в гостиной. – Мы не должны с ней сближаться!

– Эдда хорошая, – огрызнулась Лотта. – А ты – параноик.

– Вовсе нет. Об исчезновении моей семьи она знает гораздо больше, чем говорит. Я видела следы когтей по всему полу у неё в мастерской.

– По-твоему, она оборотень из «Книги теорий»?

– А как иначе всё объяснить? Следы когтей просто огромные. Её кот такие оставить не мог.

Лотта открыла было рот, но затем закрыла.

– Нам нужна еда, – заявил Эг. – Помнишь те крохи, которые Фенна взяла из приюта? Если Эдда будет платить Лотте…

Милу мысленно застонала. Она должна думать о том, как отыскать родителей, а не спорить с друзьями.

– Я пытаюсь нас защитить.

– Это осознанный риск, – произнесла Лотта, чуть смягчив голос. – И я уверена, что следы когтей можно объяснить логически. Если я поработаю на Эдду, то спрошу…

– Нет, – отрезала Милу. – Ты ничего не будешь у неё спрашивать. Если она поймёт, что мы её в чём-то подозреваем, то станет ещё опаснее. И у нас уже есть план, как заработать денег. Прямо сейчас я вместе с Семом отправлюсь в Амстердам, чтобы продать кукол. Нам не требуется помощь этой женщины.

Лотта и Эг даже не успели что-либо возразить, Милу кинулась на кухню и стала рыться в гардеробе, пока не отыскала то, в чём её никто не смог бы узнать: сиреневое платье Лизель с чудовищным обилием рюшечек на юбке. Она подобрала шляпку в тон, спрятала под ней свои смоляные волосы и прикрыла нижнюю часть лица шёлковым шарфом.