Глупо, конечно.

Решение возвращаться в Санкт-Петербург сушей, а не морем было единственно правильным. Во-первых, рассуждала она, никто не станет искать ее на севере, а во-вторых, корабль представлялся ей местом слишком опасным, западней, из которой некуда бежать.

К несчастью, ей пришлось сменить внешность и рассчитывать только на те скромные средства, что были у нее с собой. В Дувре задержались — Петр занимался продажей кареты, доставал фальшивые паспорта и покупал билеты на паром, а служанка рыскала по местным магазинчикам в поисках черных креповых платьев и шляпок с вуалью, которые скрыли бы их от любопытных глаз. В Кале случилась новая заминка — Петр не сразу нашел надежную карету, которая довезла бы их по разбитым дорогам до французской столицы.

Неудивительно, что к тому времени, когда они достигли пригородов Парижа, терпение ее было на пределе и не лопнуло вместе с задним колесом, попавшим в предательскую выбоину. Поломку устраняли два дня, и к концу второго Петр сообщил, что мастера еще не справились.

В тот момент, когда он принес эту новость, они стояли перед облицованным известняком отелем с коваными перилами и резными гирляндами над узкими окнами. Единственными достоинствами заведения были умеренные цены и близость к Сен-Оноре, но ничего лучше путешественники позволить себе не могли.

К тому же никому бы и в голову не пришло искать здесь Софью.

— Колесник божится, что завтра к утру все закончит, — проворчал Петр.

Софья сердито раскрыла черный кружевной веер. Погода стояла безветренная, и летняя жара постоянно собиралась на этих узких улочках, между теснящимися друг к другу домами. В отсутствие свежего ветерка Софья чувствовала себя увядающим цветком. Дышать под тяжелой черной вуалью становилось все труднее, тело под черным платьем отчаянно потело, и ей постоянно хотелось почесаться.

— Он ведь обещал закончить сегодня.

Петр пожал плечами. Высокий, плотный, с непослушной копной каштановых волос и карими глазами, он отличался стоическим спокойствием и железной выдержкой. Именно поэтому, зная, что может положиться на Петра в любой ситуации, Софья и выбрала его для путешествия в Англию.

— У маркиза Девуа, спешившего из Парижа в Булонь, тоже сломалась карета, и нашего мастера срочно вызывали вчера к нему. Вернулся только сегодня утром.

Софья вздохнула.

— Конечно, для него куда важнее маркиз, чем какая-то вдова.

— Похоже, что так.

— Хорошо. — Софья попыталась справиться с обвивавшим ее змеиными кольцами отчаянием. Что толку злиться, топать ногами и кричать. Так или иначе, денег на покупку новой кареты нет, и они обречены ждать, пока приведут в порядок старую. — Что ж, придется сказать хозяину, что мы еще задержимся.

Петр виновато понурился:

— Извините, госпожа.

— Ты ни в чем не виноват. Всего не предусмотришь. — Софья похлопала его по плечу. — Сходи позавтракай.

Петр кивнул и направился в сторону ближайшей кофейни, а Софья, проводив его взглядом, закрыла веер и оглянулась на отель. Возвращаться в тесный, душный номер не хотелось. Страх, злость, тревога… она просто не находила себе места.

Решение пришло само собой.

— Похоже, нам не остается ничего другого, как заняться тем, чем занимаются все парижанки.

— И чем же это? Софья пожала плечами:

— Отправимся за покупками.

— Да вы что? — зашипела служанка. На ней было простое свободное платье и легкая шляпка, и Софья завидовала ей. — А если вас узнают?

— Не беспокойся, я спрячу лицо под вуалью.

— И все-таки…

— Пойми, в отеле на нас уже посматривают с подозрением. Даже вдовы не могут сидеть в номере вечно и никуда не выходить, — твердо заявила она. — К тому же я просто сойду с ума, если не вдохну свежего воздуха.

— Да уж. — Девушка помахала пухлой ручкой. — Дышать тут невозможно.

Воздух и впрямь был отвратительный. Из сточной канавы тянуло гнилью, повсюду валялся мусор. Оставалось только надеяться, что на соседних улицах не так грязно.

Взяв служанку за руку, Софья потащила ее подальше от отеля.

— Идем. И ничего не бойся, все будет хорошо.

Уже через несколько минут они вышли к широкому бульвару, который вел к Пале-Рояль.

Скученные домишки сменялись роскошными особняками, во фронтонах которых смешивались классическая простота и хвастливая орнаментация с нимфами и игривыми божествами, посматривающими на прохожих внизу. Публики становилось больше, элегантные кареты и экипажи, называемые кабриолетами, перевозили модных парижан и богатых иностранцев к многочисленным местам развлечений.

Во всей атмосфере города ощущалось какое-то нервное возбуждение, стихавшее ненадолго лишь с появлением королевской гвардии, внимательно наблюдавшей за прогуливающимися по тротуарам или сидящими у бесчисленных кофеен группками мужчин.

Под хрупкой веселостью скрывалось напряжение, воздух был заряжен, как перед грозой, казалось, еще немного, и небо выстрелит молниями.

Софья тоже чувствовала это напряжение; кожу как будто покалывали тысячи крошечных иголочек. Поеживаясь, она потащила упирающуюся служанку к ближайшей аркаде. Если в Петербурге ощущение подспудного недовольства присутствовало всегда, то здесь, в Париже, на улицах, казалось, вот-вот прольется кровь.

Войдя наконец в аркаду, представлявшую собой накрытый стеклянной крышей железный каркас, Софья облегченно вздохнула.

Если там, на громыхающей улице, любому зеваке грозила жуткая смерть под колесами или копытами несущейся галопом лошади, то здесь, в толчее праздно гуляющих, тому же растяпе могли всего лишь оттоптать ноги.

Оставив служанку около лавки игрушек, Софья медленно шла мимо торговцев книгами и шляпками, пока не остановилась перед витриной ювелирной лавки, предлагавшей широкий выбор брошей и ожерелий, сделанных из самых настоящих жуков.

Разглядывая жутковатые безделушки — и кому только могло прийти в голову купить такое? — Софья даже не заметила рыжеватого мальчишку, который выскочил вдруг из толпы, схватил ее сумочку и рванул с такой силой, что атласные ручки лопнули и оборвались.

Обругав себя за невнимательность, Софья беспомощно наблюдала, как юный воришка юркнул в толпу. К счастью, большая часть денег осталась в кармане, спрятанном в складках юбки, а драгоценные письма были надежно зашиты под подкладкой дорожного баула.

Тем не менее в сумочке лежали несколько монет, на которые она собиралась купить себе и служанке по теплому круассану, и ее любимый платок. Потерять это все было досадно.

Софья уже почти потеряла из виду дерзкого мальчишку, когда какой-то высокий джентльмен с серебристыми волосами и приятными чертами лица схватил воришку за шиворот и оторвал от земли.