Подождав, пока молчаливый Петр выйдет из комнаты и закроет дверь, Софья повернулась и в отчаянии посмотрела на служанку.

— Теперь я уже не сомневаюсь, что нам посчастливилось найти самого неуклюжего колесника во всей Франции.

— Тупица, — пробормотала служанка. — Я уже вообще сомневаюсь, что он умеет чинить колеса.

— Я и сама задаюсь тем же вопросом. Пожалуй, дам время до завтрашнего утра и, если не успеет, потребую сменить колесника. — Софья потерла гудящие виски. С тех пор как они выехали из Мидоуленда, она ни разу толком не спала, и постоянное беспокойство уже начало сказываться. — Проклятье.

Подойдя к госпоже, девушка погладила ее по спине.

— Что толку горевать из-за того, чего не изменишь? Все равно мы уже скоро будем дома. И ни одна живая душа не знает, что мы в Париже.

— Не знает, — согласилась Софья, хотя и без недавней уверенности.

Да и откуда ей взяться, этой уверенности, если, выйдя из номера, она постоянно ощущала на себе чужой, злой глаз? Да и в вещах успели порыться, причем не один раз.

Конечно, неуловимый наблюдатель мог быть всего лишь плодом разгоряченного воображения, а вещи, скорее всего, трогали горничные, когда убирали в номере, и все же желание выехать из Парижа как можно скорее крепло с каждой минутой.

— Ни одна живая душа, — повторила она.

Служанка сочувственно улыбнулась.

— Вам надо принять горячую ванну. Сразу почувствуете себя лучше.

— А ты?

— О, мне есть чем заняться. — Глаза у служанки заблестели. — Петр порвал сюртук, и я обещала, что зайду к нему и наложу заплату.

Софья удивленно моргнула:

— Вот как?

— Раз уж мы задержались в Париже, почему бы не провести время с удовольствием? Безобидный флирт никому не повредит.

— Конечно.

В душе шевельнулось что-то похожее на зависть. Безобидный флирт. Для женщины ее положения это что-то невозможное. Даже непостижимое. Большинство мужчин рассматривали ее исключительно как приз в политической игре, ценное приобретение, а единственный, кто увидел в ней желанную женщину, наверное, презирает ее и ненавидит. Она решительно тряхнула головой, отгоняя мрачные мысли, и натужно улыбнулась.

— Иди.

Служанка подмигнула и выпорхнула из комнаты.

Оставшись одна, Софья подумала, что было бы неплохо немного прогуляться, но тут же отбросила эту мысль и, вняв голосу рассудка, поднялась в номер. Рано или поздно карету все же отремонтируют, а до тех пор лучше не подвергать себя ненужному риску.

Достав из шелковой сумочки ключ, она вошла в комнату и закрыла за собой дверь. Что ж, возможно, горячая ванна не такая уж плохая идея. По крайней мере, можно будет на время избавиться от жуткого черного платья.

Софья едва переступила порог и закрыла за собой дверь, как чья-то рука закрыла ей рот.

Захваченная врасплох, она даже не попыталась сопротивляться; к тому же страх отнял все силы. В то время как одна рука по-прежнему зажимала рот, другая крепко обхватила ее за талию. В следующий момент напавший наклонился к ее уху, и Софья вдохнула знакомый мужской запах.

— Неужели вы и впрямь рассчитывали, что обворуете меня и сумеете ускользнуть?

Стефан.

Она вздрогнула, испытав вдруг взрыв самых противоречий эмоций — изумления, злости, странного облегчения.

Нет, невозможно. Откуда ему здесь взяться? Как он мог узнать? Отгоняя лезущие в голову картины их последней встречи, Софья попыталась высвободиться из беспощадных объятий.

Разумеется, он не уступил. Только рука переместилась со рта к горлу.

— Отпустите!

— Никогда, — прохрипел он, и его горячее дыхание обожгло щеку и отдалось волной наслаждения, прокатившейся вниз по спине. — Однажды вы уже сбежали от меня, но больше не получится.

Софья закрыла глаза. За все последнее время не было и ночи, когда она не лежала бы с закрытыми глазами, вспоминая каждое его прикосновение, каждый поцелуй, каждое слово. Преодолевая боль одиночества, она утешала себя тем, что ее последним воспоминанием о Стефане стало его прекрасное лицо, лицо счастливого любовника, уснувшего рядом с любимой.

И вот теперь весь прекрасный храм воспоминаний угрожала разрушить клокотавшая в нем ярость.

— Как вы нашли меня?

— Один из моих арендаторов случайно заметил вашу карету на дороге в Дувр. — Голос его прозвучал негромко, с угрожающей ноткой. — Не нужно большого воображения, чтобы понять, что вы собираетесь сбежать в Париж.

— Вы еще не объясняли, как нашли отель.

— Узнал, что у одной молодой вдовы на подъезде к Парижу сломалось колесо. Стал проверять колесные мастерские в этой части города, увидел вашего возничего и проследил за ним.

Проклятая карета. Если бы не дурацкое колесо, они уже давно бы катили на восток, и Стефан никогда бы их не догнал.

— Ловко.

— Не особенно. — Хватка ослабла, и дышать стало легче. Пальцы, только что сжимавшие горло, теперь поглаживали нежную кожу. — Если бы я не поддался вашим чарам, не поверил вашим ангельским глазкам и не соблазнился телом, созданным, дабы обольщать и мучить мужчин, вы никогда бы от меня не сбежали.

Она стиснула зубы, запрещая себе отвечать на его ласки.

— О каком бегстве вы говорите, ваша светлость? Я не ваша пленница.

Он легонько укусил ее за мочку уха.

— Будете называть меня Стефаном. И отныне вы — моя пленница.

— Вы не имеете на меня никаких прав.

— Неужели? Не забывайте, что герцог в пределах своих владений несет на себе обязанности мирового судьи, а значит, я имею полное право задержать бесчестную воровку и возвратить ее в Суррей.

Щеки вспыхнули, как будто под ними разлилось жидкое пламя. Боже, о чем она только думала, когда позволила матери вовлечь себя в это безумное предприятие?

Княгиня Мария, конечно, большая любительница политических интриг и мастерица по части сомнительных игр, но ей, Софье, коварство претило всегда.

Возможно, именно поэтому ее план так постыдно провалился, а сама она оказалась в столь плачевном положении.

— Как вы смеете говорить такое? — попыталась возмутиться Софья, но получилось неубедительно и фальшиво. — Я не воровка.

— Воровка. — Он схватил ее за подбородок. — И лгунья в придачу.

Очередное обвинение вывело ее из себя; смущение и неловкость отступили перед вспыхнувшим внезапно гневом. Каковы бы ни были ее прегрешения, она всего лишь защищала свою мать и императора.

На ее месте Стефан поступил бы точно так же.

— Клянусь, если вы сейчас не отпустите меня, я…