в интернатуре, родили Пашку, поэтому папа всегда много работал. И постоянно учился. Со мной они правда уже не торопились. У нас с братом разница одиннадцать лет. А ты никогда не хотела иметь брата или сестру?

– Хотела, но не срослось, – изобразив улыбку, Агата повела плечами так, словно её знобило. Она была единственным ребёнком в семье и всегда искренне этому радовалась. Какая-то женщина и так отобрала у неё отца и родила ему сына, имени которого Агата даже знать не желала. Хватало и того, что ей приходилось делить мать с Вадимом, какие уж тут пахнущие молоком, вечно орущие и какающие младенцы?

Домой Агата вернулась только в десять вечера. На главной дороге была жуткая пробка, а потом Данил никак не хотел отпускать её у подъезда. Пришлось даже чихнуть пару раз для видимости, чтобы он наконец разжал объятия.

Когда она зашла в гостиную, мать лежала на диване и листала любимый журнал. Вадим щёлкал каналы, отчаянно пытаясь найти какой-нибудь фильм про гангстеров или Дикий Запад. Али дома не было, и Агата решила, что та уехала к себе. Анна Георгиевна подняла голову и оценивающе посмотрела на дочь, задержав взгляд на её одежде, волосах и губах. Агата напряглась. Она мысленно готовилась к трёпке за излишне долгую гулянку, но той почему-то не последовало.

– Звонила Лариса Сергеевна. – Колени у Агаты задрожали. После болезни она почти постоянно ждала от матери какой-нибудь подлости и, чтобы не потерять равновесие во всех смыслах этого слова, поспешила занять кресло рядом с отчимом. – Она ведь действительно в тебе души не чает. Будь ты постарше, завтра же бы сватов заслала.

Агата нахмурилась и закатила глаза. Иронию и сарказм она считала низшей степенью остроумия.

– Но это хорошо. – Во взгляде Анны Георгиевны насмешки почему-то не было. – Хорошо, что ты им нравишься. Меня вот мать твоего отца так и не приняла.

Агата плохо знала эту историю. Последний раз она была у бабушки и дедушки по отцовской линии лет пять назад. Они жили в другом городе и звонили редко, а, когда Андрей Игоревич ушёл к другой женщине, даже с праздниками Анну Георгиевну поздравлять перестали.

– Пойду спать. – Агата ненатурально зевнула и попыталась встать. – Завтра последняя тренировка. Хочу выглядеть нормально, а не размазнёй. Пускай Ольга Викторовна напоследок порадуется.

– Подожди.  – Анна Георгиевна бросила на Вадима красноречивый взгляд, и тот, словно услышав немой приказ, ушёл досматривать своё кино в другую комнату. – Через три дня мы улетаем в Симферополь.

– Надолго?

– До конца августа. У матери Вадима на берегу моря стоит двухэтажный дом на шесть комнат. В былые времена она сдавала его приезжим, и на эти деньги вполне успешно жила всю зиму. Только вот несколько лет назад заболела – дом пришёл в упадок и денег больше не приносит. Вадима это расстраивает, и я хочу ему помочь. Знаешь ведь, я давно мечтала попробовать свои силы в гостиничном бизнесе, а тут такой шанс выпал. Ремонтные работы там ведутся уже две недели. Благо, что многое сейчас можно решить по интернету.

– Ну так езжайте. Мне-то зачем? Я могу и с Алей пожить.

– Алевтина Михайловна уедет к родственникам. Она, как любой нормальный человек, тоже хочет в отпуск. А одну я тебя не оставлю.

Вскочив на обе ноги, Агата уже собиралась, обидевшись на весь мир, бежать в свою комнату, чтобы там объявить как минимум голодовку, а как максимум что другое похлеще, но мать остановила её поднятой рукой и тоненьким смехом.

– Да пригласила я твоего Данила, пригласила, не переживай. Он приедет с отцом и матерью в середине июля. На две недели. Там, конечно, не Испания и даже не Турция, но зато море в пяти шагах, и свой сад есть. Накупаетесь, наедитесь персиков с виноградом. Морской воздух для здоровья полезен. Мы бы в любом случае уехали. Пусть не так надолго, но уехали бы всё равно. А разлука в месяц вам только на пользу пойдёт. За одним и проверим, что твоему кавалеру важнее: ты или клубы с барами?

Непонятного отчего, но последний вопрос матери почему-то тоже сильно заинтересовал Агату.

Глава 20

Весь полёт на самолёте и дорогу от аэропорта до деревни Н*** Агата думала о Даниле и доме матери Вадима, в котором ей предстояло жить ближайшие два с половиной месяца. Он виделся ей то белоснежным дворцом, построенным в колониальном стиле, с мощными колоннами, круговыми балконами и башенками на крыше, то ветхой лачугой, трещавшей по швам от слабого дуновения ветерка. Ничего среднего между этими двумя зданиями в голову Агаты не приходило.

За пятнадцать лет своей жизни она успела побывать в Турции, Тунисе и Египте и имела весьма хорошее представление об особенностях заграничного сервиса. Агата до зубного скрежета любила нежиться в мягких креслах, валяться с утра до вечера у бассейна и потягивать через тонкую трубочку детские коктейли с кусочками апельсина и лайма. Из всех водоёмов, куда успели свозить её родители, Агате больше всего нравилось Средиземное море. Красное отталкивало девочку излишней солёностью, Азовское – мелководьем, а Чёрное – холодными водами и слишком частыми штормами. По мнению Агаты, волны там появлялись даже от излишне громкого чиха какого-нибудь неосторожного туриста.

Всю жизнь Агата прожила на Урале и не видела ни землетрясений, ни наводнений, ни смерчей. На её долю выпадали мелкие моросящие дожди, идущие неделями, сорокоградусные морозы, ураганы и даже июньский снег. Лето, в которое ушёл отец, и вовсе было настолько холодным, что она два месяца проходила в куртке. Температура в июне и июле тогда редко поднималась выше пятнадцати градусов, а Аля всё время жаловалась, что на даче какой-то её очень близкой подруги совершенно ничего не растёт. Однако свидетелем громадных воронок, крутящихся на воде, и крыш, сорванных с домов, Агата не была никогда и сейчас слегка завидовала Вадиму, который с воодушевлением рассказывал ей и Анне Георгиевне о климате Крыма в дни своей молодости.

Дом встретил их теплом и уютом. Внешне он походил на один из коттеджей среднего класса, мимо которых Агата проезжала по дороге в ненавистный танцевальный клуб. Особенно её привлекли окна. Большие, чистые и овальные. По ним она насчитала восемь спален: шесть гостевых и две хозяйские. Точнее, одну хозяйскую – для взрослых. Второй же была детская и располагалась она в мансарде. В ней когда-то и жил