Я не такая.

Полиция появилась во вторник вечером.

Прошло три дня с тех пор, как мои друзья погибли, а я выжила.

В палату вошли двое полицейских, и меня сковал ледяной страх. Я оцепенела, мой дикий взгляд метнулся от мамы к мужчинам в светло-синей униформе и странных головных уборах. С ними была медсестра. Не успели они представиться, как получили от нее предупреждение:

– У вас есть десять-пятнадцать минут, а затем нам нужно дать ей лекарства. Ее сейчас не стоит расстраивать.

Один из полицейских снял шляпу и кивнул, обнажив седеющие волосы песочного цвета.

– Это не займет много времени.

Медсестра бросила на них еще один строгий взгляд и вышла из палаты.

Я вздохнула, когда пожилой мужчина представился.

– Сержант Дэниелс. Сержант Эллен, – он указал на молодого темнокожего мужчину, который тоже снял головной убор. – Мы расследуем субботнюю аварию, и у нас к вам есть несколько вопросов. Вы готовы на них ответить?

– Не знаю, готова ли она, – мама устало взглянула на меня. – Она очнулась только этим утром и узнала о своих друзьях…

Сержант Эллен склонил голову.

– Мы искренне сожалеем о вашей потере. – Он держал шляпу в руках чуть ниже живота. – Но надеемся, что вы сможете помочь восполнить некоторые пробелы.

Я не хотела отвечать. Слезы навернулись на глаза, но я взяла себя в руки. Вряд ли у меня был выбор.

– Хорошо.

– Отлично. – Сержант Дэниелс подошел к кровати. – Нам нужно знать все, что вы помните. Сможете рассказать?

Зажмурившись, я захотела очутиться где-нибудь в другом месте. Мне страшно было признаваться, что постепенно воспоминания возвращаются ко мне, но ведь это полиция.

Я должна отвечать.

Пока я говорила, слезы катились по щекам, а на лице мамы отражались то разочарование, то боль. Мне задавали много вопросов, и каждый ответ офицеры воспринимали бесстрастно.

– На вечеринке был алкоголь?

– Родители Кита находились дома? Они знали, что вы пили?

– Вы видели, чтобы Коди употреблял спиртное?

– Крис был слишком пьян, чтобы сесть за руль своего автомобиля?

– Сколько вы выпили?

Я подозревала, что на некоторые из этих вопросов полицейские знали ответы, но они проверяли, чтобы наши версии совпадали. Когда они закончили, я почувствовала, что обязана оправдаться. Слова сами сорвались с губ.

– Не думала, что подобное случится, – прошептала я измученным и сломленным голосом. – Мы не думали.

– В наше время люди вообще редко думают, – грубо ответил сержант Дэниелс. – Особенно молодежь. Мы слишком часто это видим.

Особенно молодежь. Как будто это обычное дело. Офицеры вышли из комнаты, а я глядела им вслед. В палате все стихло. Настало ужасное, нервное молчание. Я закрыла глаза, потому что не могла смотреть на маму, понимая, о чем она в этот момент думает.

Я была такой же, как те подростки, о которых они говорили.

Безответственной.

Виновной во всех смыслах этого слова.

* * *

Введенные в капельницу лекарства сделали все проще. Я не чувствовала боли. Не говорила. Лори и мама молчали, сидя на стульях, и смотрели повторы какого-то шоу.

В голове кружились сотни мыслей. Но я не думала об аварии, а вспоминала другой вечер. Наш последний вечер на озере. Четвертое июля. Выходные. Мы все вместе. Кто-то достал старый гриль, а Себастьян открыл багажник «джипа». Звучала музыка.

Я сидела рядом с Эбби, Дари и Меган, пока Кит пытался прокатиться по озеру на беговых лыжах. Все смеялись. Все, кроме Эбби. Ее глаза… они были широко распахнуты, и она снова и снова бормотала:

– Он убьется. Мы все увидим, как он умрет.

Но Кит не умер.

Он упал и закричал, что отбил задницу, а затем вылез из озера, подтягивая плавки. Филипп и Крис ждали его на берегу. Не помню, чтобы видела там Коди.

Сама я в тот момент наблюдала за Себастьяном, который стоял на пристани и разговаривал с другим парнем. Я часто на него смотрела. Знала, что он скоро уедет, поэтому все время искала его глазами.

Хотела бы я изменить то, что делала тем вечером. Жаль, что я не смотрела на Филиппа и Криса, что не повернула головы и не посмотрела на Меган, что слушала ее невнимательно, потому что теперь я не могла вспомнить, о чем она говорила. Но помню: она выглядела счастливой и улыбалась.

Жаль, что я не окликнула ее, когда она встала, чтобы присоединиться к Филиппу на берегу озера, что не смотрела на них, иначе бы запомнила, как они стояли рядом друг с другом. Я этого не сделала. Осталась там, где стояла, пока кто-то на другом конце озера взрывал фейерверки.

Я пыталась изменить свои воспоминания.

Но тогда моя голова была занята Себастьяном. Когда небо озарил свет, а воздух отозвался громким эхом, он положил мне на плечи руку. Еще один фейерверк со свистом выстрелил в воздух, превратившись в дождь из ярко-красных искр. Когда небо вспыхнуло огнями, я уткнулась щекой ему в плечо, потому что в то время между нами не существовало никаких неловкостей. Тогда я думала… что это был самый прекрасный момент в моей жизни.

И я понятия не имела, насколько окажусь права.

* * *

В среду утром мама поведала мне новость:

– Твой отец уже в пути.

– Зачем? – спросила я, уставившись в потолок.

– Затем, что он твой отец.

Понятия не имела, что эта фраза объясняла. Да, он был моим отцом, но он паршиво справлялся со своими обязанностями. Решил исправиться?

У меня возникла неприятная мысль: «Я в реанимации с субботнего вечера, сегодня среда… Почему папы еще нет?»

По правде говоря, это очень на него похоже. Мне даже захотелось рассмеяться, но я не смогла.

– Алан едет из Сиэтла, – объяснила мама, очевидно, думая о том же, о чем и я. – Ты знаешь: он не любит самолеты. Должен приехать сегодня вечером, самое позднее – завтра утром.

Я больше его не знала и не намеревалась узнавать снова. У меня не было никакого желания его видеть, но, кажется, моего мнения никто не спрашивал.

На самом деле мне просто хотелось остаться наедине со своими воспоминаниями, а не с реальностью. Я боялась, что новые воспоминания сотрут старые.

Мама и Лори поочередно сменяли друг друга. Одна из них возвращалась домой, принимала душ и брала чистую одежду. Другая оставалась со мной. Мама не поднимала темы, на которую мы разговаривали с полицейскими.

Однажды, когда она уехала, Лори сказала, что авария произошла всего в трех милях от особняка Кита. Мы даже не добрались до шоссе, что стало своего рода удачей. Редко кто ездил по извилистой дороге, ведущей к ферме, за исключением тех, кто направлялся к самому Киту. Если бы мы оказались на шоссе, могли бы ударить кого-то еще.