или анафорах – дословно «приношениях», оформившихся уже к концу IV в. и известных среди двух десятков прочих анафор: 1) Литургия святителя Василия Кесарийского (Великого), которая исполнялась десять раз в год; 2) Литургия Преждеосвященных Даров во время Великого Поста, за исключением субботы, воскресенья и 25 марта (Благовещения); 3) Литургия святителя Иоанна Хрисостома (Златоуста), исполняемая в другие дни. Кроме собственно Византийской (Константинопольской) литургии, до VIII в., а в некоторых случаях и позже отправлялись Иерусалимская, Александрийская, Анатолийская, Антиохийская, Месопотамская, Римская и Галло-Испанская, или Миланская. Наконец, литургические системы могли быть приходскими или монашескими.

Таким образом, византийское богослужение долгое время носило локальный характер, делилось на своеобразные «семьи», как правило, соответствующие определенным церковным округам – митрополиям, богословским школам, а формы Литургии, ее уставные системы проходили определенные этапы становления, эволюционировали, пока не становились традиционными. Даже присутствие места погребения мученика, конкретных святынь или места деятельности определенного святого существенно влияли и на соответствующие литургические тексты, и на литургическую структуру определенной Поместной Церкви. Число отдельных анафор в Поместных Церквах Византийской империи со временем так разрослось, что потребовались усилия Церкви для упорядочивания этой важной области религиозной жизни.

Переломным моментом в византийской литургической истории стало иконоборство. После победы иконопочитания в 843 г. началась византийская литургическая реформа, которая состояла в том, что новая редакция Литургии Иоанна Хрисостома в конце концов вытеснила Литургию святителя Василия Великого в качестве главного евхаристического последования.

Следующим наиболее значимым событием в церковной литургической жизни Византии стал переход всей Ромейской империи после ее восстановления в 1261 г. на Иерусалимский устав богослужения, который в Малой Азии господствовал уже в первой половине XIII в. Переход на этот новый богослужебный Типикон не сопровождался переменой комплекса богослужебных текстов и изменением жанровой системы. В различных редакциях он и ныне принят в Православной Церкви практически повсеместно. При этом обязательно следует учитывать, что разногласия в литургической жизни византийской Церкви так и остались непреодоленными.

Но в какой бы редакции ни происходила Божественная литургия, она имела некоторые избранные, классические черты и сакрально означала исполнение священнического служения Иисуса Христа, которое посредством церковных обрядов завершалось освящением верующих с прилюдным богопоклонением. При этом каждая часть Литургии оказывалась для ромеев новым воспроизведением евангельских событий, своеобразной мистической иллюстрацией Евангелия, чтение которого осуществлялось в стенах обязательно освященного храма-кириакона, церкви. Происходившему стремились придать все больше символизма. Это было именно мистическое чудо, когда реальные предметы, жесты, свет, звуки обнаруживали сверхъестественный смысл. Оно требовало объяснения таинственного значения богослужебных действий и символов, то есть объяснения Литургии Церкви с ее видимыми и невидимыми элементами – того, что ромеи называли мистогогией.

* * *

Сохранившиеся восточные анафоры обыкновенно имеют следующие более или менее обязательные элементы:

• вводный диалог священнослужителя с народом; молитва славословия и благодарения, переходящая во всенародное «Свят, свят, свят!»;

• тайноустановительный рассказ, заканчивающийся наказом «помнить»;

• анамнис, то есть воспоминание, в котором вспоминаются искупительные действия Христа;

• эпиклисис – призывание Святого Духа на Святые Дары Причастия;

• интерцессия – ходатайственные молитвы за живых, а в некоторых случаях и за усопших.

При этом большинство анафор перемежаются репликами, требующими ответов и одобрительных возгласов присутствующих при этом верующих, а кульминационным моментом является финальное высказывание иерея с заключающим его всенародным «Аминь».

Первая часть классической Божественной литургии открывалась церемонией торжественного Входа в храм клира и народа. Шествие с улицы обычно останавливалось в церковном дворе – ауле, или атриуме, в ожидании завершения предписанных церемоний входа церковных иерархов и гражданских сановников в прихожую храма – нартекс и чтения Входной молитвы перед главными вратами (дверями) храма, ведущими в центральный неф. Даже в VI–VII вв. духовенство и народ, как прежде, еще входили в церковь вместе. Поэтому возникла необходимость в легком и быстром доступе снаружи к нефу и к гинекитис – галереям храма. Поэтому же дверные проемы стали устраивать, как правило, со всех четырех сторон церкви. Когда начинали звучать песнопения, архиерей или пресвитер, священник становился перед главными, западными царскими дверями, чтобы произнести краткую Входную молитву Божественной литургии. В константинопольском варианте она звучала либо по чину святителя Василия Великого, либо по чину святителя Иоанна Хрисостома. Само дальнейшее вступление иерея в церковь для отправления службы символизировало первый приход Христа в мир. Приближаясь к ступеням алтарного престола, священник символизировал собой Спасителя, поднимающегося на небо, чтобы занять там свое место.

Поначалу в ранней византийской Церкви следовала Литургия оглашенных, по-гречески катехуменов – «спрашивающих-отвечающих», то есть та часть богослужения, в которой, наряду с уже крещеными, «верными», могли принимать участие и те, кто еще собирался принять Святое Крещение, то есть не завершил полностью христианскую инициацию. Существование такого института оглашенных можно проследить до конца VII века.

Некрещеные допускались в различные части храма согласно уровню своих знаний о вере. Более того, на Четвертом Карфагенском Поместном соборе 401 г. было решено разрешить вход в церковь во время Литургии оглашенных даже язычнику, еретику или иудею. Но все они должны были находиться в прихожей-нартексе, где собирались оглашенные и кающиеся, другие лица, даже крещеные, которые по разным причинам благочестивого свойства не допускались к Причастию Святыми Дарами – Евхаристии. К таковым относились отнюдь не только особо злостные, закоренелые еретики, но и носители некоторых специфических, скандальных профессий, например ипподромные возницы колесниц – гениохи, актеры или замеченные в разных проявлениях скандального образа жизни. Для них обращение, исповедь и обязательное публичное покаяние должны были предшествовать допуску к Святому Причастию. Впрочем, даже у христиан, отличавшихся благонадежностью, возникали временные сложности в принятии Евхаристии, если они нарушали подготовительный пост или день Причастия совпадал с менструальным периодом (у женщин), или имело место ночное семяизвержение (у мужчин), или же, будучи в браке, супруги не соблюдали положенного перед причащением сексуального воздержания.

Начальные обряды Литургии оглашенных – Энарксис – ассоциировались византийскими литургистами с предсказаниями Пророков о Боговоплощении. Ее начальная часть – энарксиси, начиная с VIII в., включала вступительные славословия и три диаконские молитвы прошения (мирную ектению – иреника или мегалэ синаптэ), а также две малые ектении (микра синаптэ), каждую из которых сопровождала тихая молитва пресвитера, после чего шло провозглашение концевого славословия и пение псалмов.

Видимо, достаточно рано во время Литургии Слова стала следовать процессия так называемого Первого, или Малого Входа, означавшая Первое Пришествие Христа. Она, как сказано выше, сопровождалась молитвой Входа и восхождением священника на Горнее место, в алтарь, что рассматривалось как Вознесение Христа. При этом диаконы вносили Святое Евангелие – символ Христа и Слова Божиего в храм, а иподиакон нес крест, двигаясь от главных дверей храма, через центральный неф и амвон на солею, а потом через Царские (Святые) врата в алтарном ограждении – к алтарному престолу.

Если службу вел архиерей, тогда он садился на свое сиденье,