к дару Дайт и сжала в ладони жеоду – острые кристаллы впились в кожу. Магия исцеления проникла в вены и наполнила их мягким сиреневым светом. К нему от сердца ринулось оранжевое сияние и вызвало покалывание в местах, где они столкнулись.

– Что за ерунда? – нахмурилась Эльвия, отложив опустошенную жеоду, и вдруг поняла, что Темпурус стал разрушать инородный дар, будто огонь, пожирающий все на своем пути. – Нет, миленький, стой, не надо! – взмолилась она. – Давай, Эль, некогда думать, как это выглядит!

Она оттянула край рубашки Лунаса. Рана в районе ребер оказалась небольшой, но глубокой, и имела тошнотворный вид – кожа расплавилась, как воск.

– Давай же!

Эль напрягла руку, приложив ее к обожженному месту на теле Лунаса, и вновь нахмурилась, силясь выдавить хоть немного лечебной пыльцы, но ничего не вышло. Она припомнила мягкие ритмичные постукивания Алива́ра во время колдовства. Представив себя такой же осторожной и заботливой целительницей, как он, Эльвия вновь воззвала к дару. Мерцающая пыльца соскользнула с кончиков ее пальцев и начала заживлять увечье. Все шло прекрасно, пока ее правый бок не пронзила невыносимо жгучая боль. «Привет, побочка», – сыронизировала Эль, но не остановилась. Лунас медленно приходил в сознание.

– Ты что творишь?! – он распахнул глаза и, схватив ее руку, настойчиво отстранил.

– Вообще-то, жизнь тебе спасаю, – насупилась Эль. – Дай закончу, а то Темпурус окончательно вытеснит Дайт.

– Ты так покалечишься, – Лунас покосился на ее талию. – Я и сам справлюсь.

Эльвия проследила за его взглядом. Она и не заметила, как дорогое серебряное платье испортилось темным кровавым пятном.

– Дай посмотрю, – Лунас подался вперед.

– Это просто побочка. Я в порядке, – солгала Эль. Боль под ребром усиливалась, однако она не хотела в очередной раз показаться слабачкой.

– Ладно, – по тону было слышно, что Лунас ей не поверил. – Погоди, а это что? Магическое истощение?

Он уставился на ее декольте и осторожно коснулся ее шеи. Эль вздрогнула и смутилась, однако, повторив его жест, сама чуть не ахнула.

– Но я ведь даже не использовала Темпурус, кроме той слабой сферы в пещере, – с непониманием пролепетала она, пытаясь стряхнуть черную золу.

– Тогда это еще более странно. Не бывает так, что применяется один дар, а истощение проявляется от другого, – хмуро заметил Лунас, вставая. – Ладно, позже разберемся, надо идти.

Эль, пошатываясь, поднялась на ноги и помогла устоять Лунасу. Хотя, кто кого придерживал, еще оставалось вопросом.

– Мне кажется, в таким виде в Шамадор нельзя, – остановила она напарника. – Может, попробуем использовать асараб тут? У тебя ведь есть книжка Лиар? А у меня с собой дедушкин фотоаппарат. Он наверняка промок, но это не должно помешать…

– Здесь опасно. Слишком близко к хранилищам, нас легко обнаружить. Нам повезло, что они еще не запустили апес. Но ты права, в Шамадор так идти не стоит… Отправимся ко мне. Отец все равно должен быть со всеми на смотре.

– Хорошо, – Эль нехотя признала, что пока это самый лучший план.

До особняка Семперов они добирались как перебравшие на вечеринке подростки. Чтобы отмыться от грязи и крови, Эль отправилась в ванную сразу после Лунаса. Он учтиво выделил ей полотенце и аккуратно сложенное платье, поначалу показавшееся ей винтажным сценическим костюмом. Эльвия мечтала поскорее надеть свою привычную одежду, однако выбора сейчас не было.

Она обтерла полотенцем мокрые волосы жемчужного цвета – бутылек с нейтрализующим снадобьем разбился в сумке при падении в воду. Слегка вьющиеся от влаги локоны раскинулись по плечам. Эльвия остановилась перед ростовым зеркалом в старинной узорчатой раме и, скептически глянув на отражение, почувствовала себя нелепо в наряде викторианской эпохи. Белоснежный шифон облегал тощую фигуру мягкими линиями и свободно окружал полупрозрачной вуалью худые руки, плотно оборачиваясь лишь вокруг запястий. Он элегантно сплетался с утонченным гипюром в районе шеи и груди, который обрамлял треугольный вырез тонкого нижнего платья. Эль медленно провела пальцами по дорогому на вид кружеву, повторяя его узор. На бедре, в самом начале юбки, она нащупала искусную вышивку, выполненную нежнейшими шелковыми нитями – золотой феникс, горделиво расправивший крылья.

– Я отправил Лэ́ста к Айси. Как условились, – услышала Эльвия слова Лунаса, когда приоткрыла дверь ванной. – Он должен привести ее к нам.

– Хорошо… Слушай, а у тебя точно нет ничего поудобнее?

Она с трудом могла представить, как отправится на поиски деда в подобном наряде. Но все же покинула ванную комнату и вышла на центральную лестницу особняка, чтобы пойти на первый этаж.

– Ну, в одежду Лиар, боюсь, ты не влезешь, – иронично подметил Лунас, даже не выглянув из гостиной, где уже громко шуршал пергаментами.

– Ну, спасибо, – сердито бросила Эль.

Она уже почти спустилась, как вдруг оглянулась через плечо: ей показалось, что кружевной подол за что-то зацепился. Раздался скрип, и Эль вновь обернулась к входной двери, ожидая увидеть Айсин, но чуть не осела на пол, выдавив из себя лишь жалкое и беспомощное «ой». Перед ней стоял Вермон Семпер в характерном алхимическом костюме, напоминающим те, что носили вэрги. Только сюртук и жилетка были темно-коричневого цвета, штаны – черные, а грудь украшал герб в виде золотого феникса. Мужчина так и замер в нескольких шагах от порога, уставившись на Эльвию, словно на призрака.

– Доброй ночи, уважаемая леди, – преодолев оцепенение, проронил Вермон.

Эль хватило смелости лишь на один выразительный кивок. Более вразумительно отреагировать она не смогла. Спасение пришло внезапно: Лунас подскочил к Эль.

– А ты что тут забыл? Ты же должен быть со всеми на Ратных.

Вермон на мгновение отвлекся от пристального созерцания Эльвии и перевел взгляд на сына. В глазах мужчины замешательство сменилось здравомыслием, и он ответил:

– У Клагората пропала важная вещь. Все, кто в курсе, отправлены на поиски.

– А ты решил по-тихому улизнуть?

Эль показалось, что Лунас говорит с отцом слишком грубо.

– И вообще, – Лунас настойчиво притянул Эльвию к себе за талию, не обращая внимания на ее протест, – мы хотели побыть наедине.

Она едва не поперхнулась, а Вермон покраснел, явно сконфузившись, но совершенно не удивившись. Она подумала, что подобные выходки сына ему не в новинку.

– Не стану мешать. Я тоже отправляюсь на поиски, только зашел за своим плащом, в нем кое-какие инструменты…

Он быстро скинул сюртук, стянул с вешалки длинный плащ и облачился в него. Открыв входную дверь, Вермон обернулся и, кивнув на прощание Эльвии, задумчиво произнес:

– Вам очень идет платье… моей жены.

Сказанное окончательно смутило Эль и заставило почувствовать себя виноватой, словно она прикоснулась к чему-то священному и очень личному.

– Это не то, о чем вы