– На следующей неделе предполагается провести собраниечленов городской управы для обсуждения городского бюджета… – начал Алан.

– Точно, – буркнул Китон.

– …а это тонкое политическое дело, – продолжил Алан. – Японимаю, и ты тоже. Штрафной талон, выданный тебе на вполне законном основаниия разорвал тоже из политических соображений.

Китон криво усмехнулся.

– Ты достаточно долго живешь и работаешь в городе, Алан,чтобы быть в курсе всех дел. Рука руку моет.

Алан поерзал в кресле. Оно тут же отозвалось знакомымпоскрипыванием звуки, которые Алан частенько слышал в своих снах после особеннотрудных дней. Таким днем собирался оказаться и нынешний.

– Да, – согласился он. – Рука руку моет. Но не вечно.

Китон снова нахмурился.

– Это еще что значит?

– Это значит, что даже в таких небольших городах, как наш,политика не всесильна. Ты не должен забывать, что у меня должность выборная, ямогу осуществлять контроль и дергать за веревочки, но меня могут и переизбрать.

Выбирают для того, чтобы я защищал своих избирателей, строгособлюдая букву закона. И если я взялся за гуж, должен быть дюж, как говорится.

– Ты что, угрожаешь мне? Если мол тебя…

В этот момент послышался фабричный гудок. В кабинете зазакрытыми окнами он был приглушен, но Китон подпрыгнул так, как будто его осаужалила. Глаза расширились, а пальцы с такой силой вцепились в ручки кресла,что побелели костяшки.

И вновь Алан удивился. Этот тип нервничает, подумал он, каккобыла в жару. Что с ним такое творится?

И тут он впервые заподозрил, что Дэнфорт Китон, служивший вдолжности городского головы Касл Рок с тех времен, когда Алан еще слыхом неслыхивал об этом городе, замешан в каких-нибудь не слишком чистых делишках.

– Я тебе вовсе не угрожаю, – сказал он вслух. Китон уженачал успокаиваться, но взгляд оставался настороженным, как будто он ждал, чтофабричный гудок снова напомнит ему о неприятностях.

– Вот и правильно. Потому что дело не только в том, чтобыдергать за веревочки, шериф Пэнгборн. Совет членов городского управления вместес тремя представителями от округа по-прежнему имеет решающий голос приназначении на должность – впрочем как и в увольнении с нее – помощников шерифа.И это помимо многих других исключительных прав, о которых, я не сомневаюсь,тебе известно.

– Это всего лишь право вето на пользование печатью.

– Ничего себе «всего лишь»! – Китон достал из кармана сигаруРой-Тан и провел по ней пальцами, издав целлофановый хруст. – А если мы этимправом воспользуемся?

Кто кому теперь угрожает, подумал Алан, но вслух непроизнес. Он только откинулся на спинку кресла и посмотрел на Китона в упор.

Тот встретился с его взглядом, но почти сразу опустил глазана свою сигару и продолжал вытаскивать ее из целлофановой упаковки.

– В следующий раз, когда ты припаркуешься в неположенномместе, я пришлепну тебе талон сам, лично, и тогда, обещаю, штраф заплатитьпридется, – сказал Алан. – А если ты еще хоть раз потянешь на кого-нибудь измоих помощников, я привлеку тебя к уголовной ответственности. И это случитсявне зависимости от того, какими бы идиотскими правами не были облечены членыгородского управления. Ведь у меня тоже есть права, ты понимаешь?

Китон продолжал разглядывать свою сигару. Когда он сноваподнял глаза на Алана, они превратились в крохотные льдинки.

– Если ты взял себе целью проверить мою задницу напрочность, шериф Пэнгборн, валяй, проверяй. – На лице Китона была, очевидно,написана ярость, но кроме нее. Алан не сомневался, из глубины глаз проглядывалоеще кое-что. И ему показалось, что это страх. Он видел его? Чувствовал? Трудносказать, да это и неважно. Гораздо важнее то, чего именно боялся Китон. Вотименно это было важно чрезвычайно. – Ты меня понял? – повторил он.

– Да, – сказал Китон.

Неожиданно резким движением он сорвал наконец целлофан ишвырнул его на пол. Сунув сигару в рот, промычал:

– А ты меня понял?

И снова заскрипело кресло, когда Алан подался вперед. Онсмотрел на Китона не мигая.

– Я понял то, что ты сказал, Дэнфорд, но убей меня Бог, еслия понимаю что ты делаешь и зачем. Мы никогда не были с тобой лучшими друзьями…

– Это уж наверняка, – перебил Китон и откусил кончик сигары.Алану показалось, что он сплюнет на пол и уже заранее приготовился сделать вид,что не заметил – политика есть политика, но Китон сплюнул себе в ладонь, апотом аккуратно сбросил в чистую пепельницу на столе. Огрызок остался тамлежать как маленький кусочек собачьего дерьма.

– …но мы с тобой тем не менее всегда превосходносотрудничали. А теперь – на тебе. Что-нибудь случилось? Если так, я готовпомочь…

– Ничего не случилось, – тут же выпалил Китон, вздрогнув. Онснова разозлился, даже более чем разозлился. Алану казалось, что у него вот-вотпар из ушей повалит. – Просто я уже не в силах выносить бесконечного…преследования.

Во второй раз он употребил это слово. Алану оно казалосьсовершенно неуместным. Впрочем и весь разговор в целом был несуразен.

– Ну, короче, ты знаешь где меня найти, если что.

– О, Господи, да, – Китон направился к выходу.

– И прошу тебя, Дэнфорт, помни о правилах парковки.

– К чертям собачьим все правила! – Китон захлопнул за собойдверь.

Алан еще долго смотрел на закрытую дверь и на лице егозастыло выражение беспокойства. Наконец он встал, поднял с пола целлофановыйпакетик и, бросив его в корзину для мусора, пошел звать следующего посетителя –Пароход Вилли.

6

– Мистер Китон кажется очень расстроился, – сказал Роуз. Онудобно расположился в кресле, которое только что освободил городской голова,брезгливо взглянул на окурок сигары в пепельнице и возложил свою белую Библиюна сдвинутые колени.

– Вероятно, озабочен предстоящими собраниями и заседаниями,– небрежно откликнулся Алан. – Это наверняка очень утомительно.

– Да, – согласился Преподобный Роуз. – Господь учил:

– Кесарю кесарево. Богу – богово.

– Угу, – неопределенно промычал Алан. Ему вдруг непреодолимозахотелось закурить что-нибудь покрепче и позанозистей, типа Пэл-Мэл или Лаки.– Чем могу служить Ро… Преподобный Роуз?