— Как ты интересно рассказываешь, Дживанчик!..

Дживана дешёвыми штучками не проведёшь — и всё же тепло похвалы, тепло признания смешивается с коньячным теплом. Тамара, в отличие от жены, умеет слушать. Дживан рассказывает, как несколько лет назад родственники из Питера решили съездить домой и пригласили своих друзей, русских. Из Степанакерта поехали в Шуши, взяли вино, «Хиндогны́», знаете «Хиндогны», не знаете? — и шашлык. А шампуры забыли. Ну вот забыли. Кругом большие дома многоквартирные. Что они сделали? Просто встали и покричали — и через минуту вынесли шампуры! Русские не поверили, что незнакомые люди из многоквартирного дома откликнулись. А в Карабахе — в порядке вещей. Никто не ворует, никто машины не запирает. Садишься в маршрутку, знакомые попадутся (а все знакомые, пол-Карабаха знакомые), кто первый выходит — платит за всех. Никому за себя заплатить не позволит. Но и сам тоже за всех заплатишь, если первый выходишь. Если денег в обрез, а ехать недалеко — ещё подумаешь, ждать маршрутку или лучше пешком. Такие люди у нас. А здесь что? Здесь люди вообще друг на друга не смотрят. Даже мы с вами чокаемся — вы в глаза мне не смотрите…

— Смотрю, смотрю! — протестует Тамара, пытается придвинуться ближе. — Скажи, Дживанчик, какое у нас разнопёрое отделение: Лусинян — армянин есть! Алжибеев — казах есть. Шамилов — курд, да?.. Гарсия испанец. Ну, не совсем, мать испанка. Кстати, я её знала. Не помню, Мария как-то… Двойное имя. Она шторы шила. Но представляешь, в Подволоцке — испанцы! Ничего себе, да? Знаешь, были такие «испанские дети»? Давай за наш интернацн…

— Опять вы тамада, Тамара Михайловна?

— Ой, прости, Дживанчик, прости!

— Пятая и последняя рюмка…

Украшая Тамарину мысль, придавая ей риторическую изысканность, Дживан сравнивает первое психоневрологическое отделение, где каждой твари по паре, — с ковчегом Ноя, который покоится, как известно, между двумя вершинами Арарата; царственный Арарат изображён на армянском гербе — и на этой самой бутылке! Вот, видите две головы?..

Тамара ему аплодирует: да, да, и мы с тобой — твари по паре!..

Коньяк пахнет нагретым деревом, обжигает и лакирует язык, клюёт в затылок мягким длинным ударом — дон-н-н-н-н…

Зелёные горы, в горах средневековые крепости, родники, водопады. Вода — чистейшая в мире. Воздух — чистейший в мире. Всё настоящее: если воздух — так воздух. Еда — так уж это еда! А главное — люди: открытые, сильные и… «солёные». Почему? — переспрашивает Тамара. Дживан делает таинственное лицо. Тамара делает вид, что хочет лизнуть его в щёку. Дживан умалчивает о том, что русские — пресные. Он не говорит прямо про настоящую соль земли, про достоинства самой талантливой нации в мире, от Франции до Бразилии, от Калифорнии до Сингапура, про народ музыкантов и архитекторов, медиков и шахматистов, писателей и полководцев… или всё-таки говорит?.. Потому что армяне чтят своих предков — и любят своих детей. Не обижайтесь, Тамара Михайловна, но русские постоянно своих детей унижают. Я это не могу слышать! Как можно кричать на ребёнка, ругаться?..

— Ох, Гасина мать на него орала… Жуткий был темперамент. Испанка, чего ты хочешь…

— А отец кто?

— А отца там не было никогда. Гарсия — это её фамилия. Мария… Двойное имя, Мария как-то там… Но вот — характер. Совсем молодая была: шестьдесят с небольшим, шестьдесят один, кажется, шестьдесят два. Но пила. Понимаешь, пила. Под конец с ней вообще невозможно стало общаться. Больной человек, диабет, что ты хочешь… Ей, по-хорошему, нельзя было пить вообще. Тем более поздний ребёнок, тоже нагрузка…

— Гася не похож на испанца.

— Кто ж знает, каким бы он был, если б не это… Ты видел, какие у него глазки голубенькие? Видел, да?

— Как у моего дяди Кости… Скац!..

— Что, Дживанчик?

— Я понял, кого мне Гася напоминает. Мой родной дядя Костя — вроде другой совсем, но глаза…

— А у армян бывают голубые глаза?

— Тамара Михайловна, слушайте, армяне — это пятнадцать этнических групп. Таты, цаты, зоки, черкесогаи… Эдессийцы, понтийцы, франги — армяно-католики, армяно-греки, нахичеванские, боши — армяно-цыгане, армяно-евреи…

— Так выпьем же за армян!

— Тамара Михайловна, вы разбойница. Я же сказал, последняя…

— Отказываешься?

— Как я теперь могу отказаться… За армян и Армению — от Каспийского до Средиземного моря, за царственный Арарат, за благословенный Арцах! Кец-цэ!

В этот раз коньяк почему-то отдаёт в нос острым спиртом. Дживан вытирает глаза.

— Ты спать хочешь? Хочешь, ляг здесь?

— Нет…

— Я уйду, свет погашу?

— Нет, нет…

Угол шкафа перекосился, кренится. Фонарь за окном. В фонаре — осколки блестящих листьев.

— Я вам задам два вопроса. Про имя и про фамилию. Вот вы не можете понимать, а «Дживан» — это очень старинное имя, редкое. Сейчас опять мода на эти редкие имена, а раньше, в моём поколении, я не встречал больше Дживана ни одного…

— А я знаю, Дживан Гаспарян!

— Гаспаряну восемьдесят лет, он из маленького села рядом с Бжни: знаете такую воду, бжни?..

Кто-то внутри Дживана тихо говорит: «Стоп».

— …Дживан — это, знаете, как по-русски какой-нибудь князь… Ростислав, Изяслав…

— Ха-ха-ха! Из-з… Из-зяслав?!.

— Подождите, Тамара Михайловна, второй вопрос. Назовите правильно мою фамилию.

— Лу-усинян! Дж-ж-живан! Гр-рантович! Лу-усиня-я-ан! Самый! Талантливый! Неповторимый!..

— Не угадали. Моя фамилия настоящая — де Лузиньян.

— Де? …ртаньян?

— Последнего короля Армении звали Леон де Лузиньян. А отца его звали — Джованни де Лузиньян. Джованни. А по-армянски — Дживан.

— Джованни? Так ты, оказывается, Джованни?! Я чувствовала! Джованни, плесни рагацце…

— Король Армении. Был женат, между прочим, на сицилийской принцессе. Древний французский род. Лузиньяны. Друзья Ричарда Львиное сердце. Тринадцатый век. Крестоносцы. Что здесь у вас было в тринадцатом веке, кроме болота? Здесь и сейчас-то болото…

— Царь, очень приятно, царь! Можно тебя называть «Ваше величество»?

— А сын, Левон Пятый, имел титул «Король всех армян». Последний в истории. Его захватили в плен турки-караманиды, и он семь лет был в плену. Его выкупил Хуан Первый, испанский король. Подарил — армянину! — три самых главных испанских города: Мадрид, Вильяреаль… и третий не помню… но один Мадрид чего стоит! Армянину — целый Мадрид. Можешь такое вообразить?

— Нет, лучше «Ваше высочество». Прекрасный принц! Ты знаешь, Дживанчик, мужчине такие ресницы иметь неприлично!..

«Достаточно, ты уже сказал много лишнего, — холодно повторяет кто-то Дживану и смотрит на него с жалостью и презрением. — Кто эта женщина? Остановись». Но он всё-таки продолжает: