Крячко по сторонам не смотрел – с откровенной насмешкой он наблюдал за действиями ретивых охранников. Молодые парни явно были счастливы возможностью утереть нос ментам и пользовались этим вовсю. Когда их усердие начало переходить все разумные пределы, Крячко, обращаясь к длинному жилистому парню, который, судя по всему, был здесь главным, сердито заметил:

– Между прочим, с твоим шефом созванивались насчет визита, и твое дело десятое. Устроил тут, понимаешь, проверку на дорогах!

Длинный внимательно посмотрел на него и, не моргнув глазом, ответил:

– Мне за это деньги платят. И, между прочим, хорошие деньги – не то что у вас в ментовке. И я эти деньги отрабатываю. Меня для того тут и поставили, чтобы не допускать нежелательных визитеров.

– Нежелательные визитеры к вам с постановлением от прокурора придут, – мстительно сказал Крячко. – Им и расскажешь про свою трудовую доблесть.

Охранник посмотрел на него уничтожающим взглядом, но ничего не сказал и принялся названивать по телефону. Прошло еще пять минут, и наконец разрешение на вход было получено. Один из охранников, молчаливый, грузный, с восточными чертами лица, коротко кивнул Гурову и пошел прямиком к дому. Оперативники последовали за ним.

– Ничего себе приемчик! – негодующе сказал Крячко Гурову. – Кем себя этот Чемодан вообразил? Губернатором Московской области? Королем острова Борнео? У меня просто руки чешутся на всю эту братию.

– Смири гордыню, – негромко сказал ему Гуров. – Просто человеку в свое время досталось от милиции. Он пытается изжить комплекс неполноценности. Мы должны отнестись к этому с пониманием. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы…

– Не грабило, хочешь сказать? – подхватил Крячко. – Ну, с этим у Чемодана сейчас все в порядке – иначе бы он вел себя поскромнее. Только, на мой взгляд, горбатого могила исправит, и если его поскоблить хорошенько…

О том, что случится, если поскоблить горбатого, Гуров не узнал, потому что охранник ввел их в дом и препоручил вертлявому, благоухающему туалетной водой коротышке, который представился секретарем.

– Демин, – сказал он, чопорно наклоняя голову. – Вы договаривались с Григорием Федоровичем о встрече? Он может выделить вам время. Но не более пятнадцати минут. Постарайтесь уложиться, господа.

– Главное, чтобы ваш Григорий Федорович уложился, – мрачно сказал Крячко, который уже начинал закипать.

Секретарь озабоченно посмотрел на него и пожал плечами.

– Не совсем понимаю, что вы имеете в виду, – заявил он. – Григорий Федорович очень занятой человек. Огромный бизнес, огромный объем информации, масса проблем… Потому он так стеснен в сроках.

Крячко очень хотел ввернуть тут замечание насчет двусмысленности понятия «срок», но предостерегающий взгляд Гурова остановил его. Между тем Демин, не задерживаясь, повел их на второй этаж и там, многозначительно посмотрев на обоих снизу вверх, просунул нос в одну из комнат. Он произнес что-то шелестящим голосом и тут же обернулся к оперативникам.

– Григорий Федорович просит вас проходить, – сообщил он.

Гуров и Крячко вошли. Они оказались в кабинете, из окна которого были видны лишь высокие сосны на фоне серого неба. Хозяин сидел за столом, но при появлении гостей неторопливо поднялся и вышел им навстречу.

Это был преждевременно располневший и казавшийся старше своих лет человек с властным взглядом и тяжелой поступью. Одет он был в дорогой костюм, который не очень ему шел. Галстук был слегка приспущен. Держался он уверенно, но корректно.

– Добро пожаловать! – произнес он, кивая оперативникам, но даже не пытаясь обменяться рукопожатием. – Прошу присаживаться. Что-нибудь выпьете? Или вы, как обычно, на работе?.. – Он слегка улыбнулся, но глаза его по-прежнему смотрели холодно и настороженно.

– В самую точку попали, – кивнул Гуров. – Именно на работе. А кроме того, ваши люди предупредили, что времени у нас в обрез. Поэтому давайте не будем отвлекаться.

– Ну, мои люди… – поморщился Малыгин. – Заставь дурака богу молиться… Время – вещь абстрактная. Каждый понимает его по-своему. Можете располагать мной. Я ведь как никто понимаю важность вашей работы…

– Давно поняли? – вставил Гуров.

Малыгин сумрачно посмотрел на него, но сделал вид, что нисколько не задет этим замечанием. Он слабо взмахнул рукой и убежденно сказал:

– Я понимаю, что вы имеете в виду, господин полковник. Наверное, этот крест мне придется нести до могилы. Что ж, за грехи надо расплачиваться – тут я ничего не имею против. Но, поверьте, все это давно в прошлом. Сейчас я, как всякий законопослушный гражданин, обеими руками голосую за стабильность и порядок и в меру своих сил стараюсь способствовать их поддержанию.

– Теперь-то конечно, – вставил Крячко, обводя взглядом солидную мебель, которой был обставлен кабинет. – Теперь, как говорится, кто не спрятался – я не виноват… Вам есть что терять, господин Малыгин.

– Все заработано кропотливым и честным трудом, – с достоинством сказал Малыгин. – Говорю безо всякого преувеличения. Деньги, которые приходят незаконным путем, долго не задерживаются, поверьте мне. Легко пришло – легко ушло. Но с этим давно покончено. В сущности, вам это известно не хуже меня. И, откровенно говоря, не очень понимаю, что вас привело ко мне.

Гуров внимательно слушал хозяина кабинета и думал о том, что в речах Малыгина все-таки ощущается некоторое смятение. Он уверен в своей неуязвимости, но не до конца. Что-то его беспокоит. Отсюда и это многословие и заверения в преданности и благонамеренности. Не будь этого беспокойства, пожалуй, не стал бы он с нами сейчас рассусоливать, подумал Гуров. Много мы ему крови в свое время попортили, а он – человек злопамятный. Стабильность ему теперь нужна, это верно, но он ведь и ее понимает по-своему. Стабильность – это прежде всего когда ему, Малыгину, хорошо. А если для поддержания такого рода стабильности придется опять нарушить закон, ничего страшного. Абстрактные представления Малыгина не интересуют – он сам об этом сказал в начале разговора.

– Мы, конечно, помним такую пословицу – кто старое помянет, тому глаз вон, – сказал Гуров. – Но что поделать, если прошлое не оставляет нас в покое? В том числе и то прошлое, которое, образно говоря, вы распахивали собственными руками. Так что придется нам с вами поговорить на неприятную для вас тему – о вашем прошлом.

– Что вы имеете в виду? – нахмурился Малыгин.

– Нас интересует: знакома ли вам гражданка Перепечко Мария Ивановна?

В глазах Малыгина мелькнула искра досады, но тут же пропала. Он наморщил лоб.

– Перепечко, Перепечко… Что-то знакомое. Никак не могу вспомнить. Кажется, слышал я такую фамилию, но очень-очень давно…

– Понимаю, – сказал Гуров. – Ну, а фамилия Живаев вам о чем-нибудь говорит?

Малыгин сдвинул брови, неохотно признался: