– Как что? Ты притворяешься или впрямь такая недогадливая? – Саломея с легкой иронией посмотрела на смущенное смуглое личико рабыни в зеркале.

Эту прислужницу она выпросила у матери взамен той, которую тетрарх приказал забить палками. Аркадия была куплена на невольничьем рынке в порту Акко. Рабыня была ассирийкой и показалась ей самой смышленой среди остальных. Но сейчас Саломея подумала, что ошиблась на ее счет: «Правильно говорит мама, всякий раб или слуга норовит прикинуться дураком, лишь бы обмануть господина».

– Вора казнили, – объяснила она, – а что касается ожерелья, то, как видишь, оно снова на мне, целое и невредимое. Не медли, Аркадия. Ты ведь знаешь, что, если я опоздаю, матушка снова сделает мне замечание. А я скажу, что это ты виновата, – прибавила она и снова, прищурив глаза, насмешливо посмотрела на рабыню.

Аркадия обреченно вздохнула и, сделав неловкое движение, больно натянула прядь волос. Саломея поморщилась:

– Последний раз тебя предупреждаю, не рви мои пряди, как эта глупая Ассилия. Иначе тоже узнаешь, что такое удары палками.

Склонив голову, она поправила выбившийся из-под серебряного ободка локон. Потом порывисто отстранилась от Аркадии и сказала:

– Мама собралась поехать в Галаад. Так приказал наш господин. Там объявился отшельник, который живет в Иорданской пустыне, ходит по окрестностям Галилеи и призывает всех покаяться в грехах. Говорят, что он обливает покаявшегося водой, и с человеком происходят чудеса. Больные становятся здоровыми, слепые – зрячими, а глухие начинают слышать. Но ведь это невозможно, Аркадия! Если человек от рождения слеп или глух, как он может прозреть или услышать? Я знаю, ты дружишь с Иоанной. Она родом из Галаада. Узнай, правду говорят люди или нет?

– Как прикажете, госпожа, – не сразу ответила ей Аркадия.

Она закончила с прической и отошла, со всех сторон оглядев госпожу. Потом опустила глаза и принялась теребить свой передник, пребывая в замешательстве. Иоанна, жена Хузы, домоправителя Ирода, действительно только вчера по секрету поведала ей о странном отшельнике. Однако жена домоправителя взяла с нее клятву никому ничего не рассказывать. Просьба Саломеи поставила девушку в тупик. Но, на ее счастье, молодая госпожа не смотрела в ее сторону, иначе Аркадии было не миновать дальнейших расспросов.

С того памятного дня, как тетрарх покинул дворец и направил свое судно в Капую, прошло уже больше двух месяцев. За это время он не послал жене ни одной обещанной им весточки.

Иродиада была сильной. Дав себе зарок не вспоминать про измену мужа, она исполнила его. Однако, как только она видела дочь, дикая жажда мести вспыхивала в ней с новой силой. Не имея возможности открыто выражать свои чувства, она искала выход лютой ярости. И вскоре нашла его! Иродиада стала вымещать злобу на беззащитных рабах. Загубленных ею безвинных жертв было не счесть. Сколько несчастных голов египтян, финикийцев, фракийцев, греков, самаритян, ассирийцев было по приказу Иродиады отрублено в отсутствие Ирода, доподлинно неизвестно. Безжалостный палач трудился в мрачных подземных катакомбах не покладая рук.

Увидев входящую в трапезный зал дочь, она раздраженно воскликнула:

– Ты опоздала, Саломея. Я тобой недовольна!

– Ах, мама. Позволь объяснить! Во всем виновата Аркадия. Сегодня она слишком долго причесывала меня, – беспечно отозвалась та и протянула руку за хлебом и сыром, успев укоризненно посмотреть на молоденькую рабыню, которая замешкалась и не успела вовремя поставить перед ней чашку с молоком.

Наконец блюда с творогом, овечьим сыром, яйцами и медом поставили на стол. Можно было приступать к завтраку. Но, к огорчению девушки, мать демонстративно отворачивалась и придиралась к рабыне, которая им прислуживала. Решив, что та сердится, Саломея примирительно сказала:

– Ах, мама! У тебя такие красивые бусы. Позволь мне сходить на базар и купить такие же?

– У тебя и так полно украшений! Зачем тебе еще?

– Женщины ходили на базар и сказали, что к нам прибыли торговцы из Индии и Египта. Они привезли красивые пурпурные ткани, геммы и редкие перламутры. Ах, мама, я так хочу новые бусы и браслеты. Позволь мне пойти туда.

Иродиада не ответила. Она встала и небрежно сбросила на пол полотенце, которым только что вытирала руки. Рабыня-эфиопка, стоявшая рядом, нагнулась, но не успела подхватить. Злосчастное полотенце упало на пол.

– Еще одна оплошность, Заула, и ты знаешь, что будет, – угрожающе сказала Иродиада, заставив несчастную эфиопку побелеть от страха. – Ты довольна новой рабыней? – спросила она, повернувшись к дочери.

– Да. Она расторопная и аккуратная девушка. Не говорит лишнего и исполняет приказы быстро, как ей велят. Что еще нужно от рабыни? – охотно пояснила Саломея и доверчиво посмотрела на мать. В душе девушки теплилась надежда, что та смягчится и отпустит ее на базар. Иродиада заметила и сказала:

– Ну хорошо, ступай. Но если ты еще раз опоздаешь к столу или туда, где я тебя ожидаю, я прикажу казнить ее! И мне не понадобится для этого твое согласие. Ты поняла меня, Саломея?

– Да, – кивнула Саломея. «Почему мама так строга со мной? А может, она догадалась…» – с волнением думала она про себя.

Закончив завтрак, они поднялись и перешли в сад, где уселись в деревянной беседке.

На клумбах благоухали цветы и дикие пряные травы, привезенные с горных склонов. Поодаль переступали тонкими стройными ножками две молоденькие косули и пощипывали мягкую травку.

Над круглой каменной чашей бассейна раскинулись финиковые пальмы и акации. На блестящей поверхности воды плавали белые лилии. Низко склонялись к воде серебристые ивы. На небольшой глубине беззаботно резвились стайки разноцветных рыбок – обитателей Средиземного моря.

Над пахнущими медом розами легкомысленно порхали маленькие колибри, похожие на танцующих бабочек. Возле журчащего фонтана с другой стороны беседки царственно бродили фазаны, веером раскрыв свои разноцветные хвосты.

Становилось все жарче. Но в обвитой виноградными лозами беседке пока было прохладнее, чем снаружи. Саломея сидела напротив матери и грустно поглядывала по сторонам. Стыд и чувство вины угнетали ее.

Неожиданно внимание девушки привлек шмель, который вначале рассерженно жужжал над распустившейся розой, а когда забрался внутрь цветка и стал деловито собирать сладкий нектар, загудел довольно и умиротворенно, а потом и вовсе затих.

– Мама, а когда вернется наш господин? – спросила она, не отрывая глаз от шмеля.

Иродиада вздрогнула:

– Не скоро. Почему ты спрашиваешь? – и она подозрительно взглянула на дочь.

– В последнее время у тебя дурное настроение, и я подумала, если бы он приехал, ты бы снова стала веселой, – объяснила Саломея и обернулась к матери.

Но когда их взгляды встретились, они неожиданно прочитали в глазах друг друга то, что так тщательно скрывали. В один миг мать и дочь отдалились друг от друга, чтобы уже больше никогда не приблизиться. Привычный ход вещей для обеих нарушился.