— Не хочу! — воскликнула Шарлотта. — И я очень рада, — она благодарно, по-детски прижалась к Леони, с которой шла под руку. — Мне там будет спаться гораздо лучше, чем среди глупых финтифлюшек, которые так нравились моей матери. А где вы будете спать, кузина?

— В вашей бывшей детской, эта комната подходит мне как нельзя лучше!

— В таком случае с парадной спальней мы расстанемся. Сохраним только старинную мебель. И все, что получим, отдадим в больницу для бедных.

Жесткость, с какой было высказано внезапное решение, обеспокоила старую мадемуазель.

— Вы хотите расстаться даже с украшениями? Там есть наши фамильные. С ними связаны семейные воспоминания. Даже если на время они попали в недобрые руки...

— Вы отберете, что сочтете нужным, кузина. А те, что не наши фамильные...

— Кстати, как раз по поводу драгоценностей я хотела вам кое-что рассказать. Я не говорила этого никому, кроме человека, приютившего меня после того, как Мария-Жанна выгнала меня отсюда. Но у нас еще будет время.

Из всех слов Леони Шарлотта услышала одно, поразившее ее в самое сердце.

— Выгнала?! Вас?!

— Да, меня, но мы еще потолкуем о прошлом, сидя в тепле и покое у камелька. А пока, моя дорогая девочка, вам нужно отдохнуть перед приходом нотариуса. Он сообщил, что навестит нас в половине пятого.

Леони, как всегда, была права. Шарлотта до сих пор не опомнилась после нервного потрясения, пережитого в ночном лесу, где бродила, замерзшая и голодная. Оставшись наконец одна в своей собственной комнате, Шарлотта вытянулась на кровати, покрытой темно-зеленым покрывалом, отделанным серебряным галуном. Она сняла только туфли. Ноги у нее были ледяные, и теперь она могла погреть их у пылающего прямо напротив кровати камина. Опустив голову на подушку, Шарлотта наслаждалась теплом, уютом и безопасностью. Наконец-то она в тихой, надежной гавани. Не желая ни о чем думать, она закрыла глаза и тотчас же уснула. За окном крупными хлопьями шел снег.

Минут двадцать пятого мадемуазель Леони пришла будить Шарлотту: мэтр Моблан, их семейный нотариус, отличался безупречной точностью. Было бы невежливо заставлять его ждать в первую же их встречу.

Шарлотта мгновенно проснулась. Спала она, не шелохнувшись, как убитая, и ей не составило труда привести себя в порядок: расправила платье, поправила прическу и вот уже готова к встрече.

Она решила принять нотариуса в библиотеке, там она как будто чувствовала себя под защитой отца. Она поднялась, встав из старого кожаного кресла, навстречу мэтру Моблану. Они виделись в первый раз, но, по счастью, мадемуазель Леони была хорошо знакома с нотариусом, и благодаря ей удалось избежать невольного напряжения.

Мэтру Анри Моблану пошел шестой десяток, был он среднего роста, довольно тучный и не лишен своеобразного величия. Румяное лицо, окруженное белыми буклями парика, говорило о жизнелюбии, а глаза, несмотря на невинную голубизну, отличались и зоркостью, и прозорливостью. Люди, хорошо его знавшие, не обманывались добродушной внешностью — Моблан прекрасно знал законодательство, и сбить его с толку, особенно когда он был уверен в своей правоте, было невозможно.

Поздоровавшись и усевшись в кресло, мэтр Моблан несколько секунд разглядывал свою юную клиентку.

— Единственный раз, когда я имел удовольствие видеть вас, госпожа графиня, вы были совсем маленькой и, конечно, меня не помните, но я тогда сразу понял, что господин барон вас обожает. И я счастлив, что вы и мадемуазель де Куртиль принимаете меня в библиотеке, где я провел столько долгих часов, воспоминание о которых мне очень дорого.

— Вы хорошо знали моего отца?

— Я думаю, что имею право назвать наши отношения дружбой, и его преждевременный уход больно отозвался в моем сердце. Дальнейшие встречи в этом доме были лишены приятности, и мои отношения с вашей матерью можно назвать вежливо-прохладными. Как всякий добрый христианин, я сожалею о ее трагическом конце, но я о ней не горюю. Теперь я буду иметь дело только с вами. Узнав о вашем исчезновении, я обеспокоился, но не сомневался, что вы появитесь. И поэтому не одобрил притязания, возникшие на обладание наследством, возможно и законные, но, на мой взгляд, преждевременные.

— Законные притязания? — переспросила мадемуазель Леони, ловившая каждое слово нотариуса. — Вы имеете в виду какой-то неожиданный визит?

— Можно сказать и так. Визит, которым меня почтили господин граф де Сен-Форжа в сопровождении — бог его знает, по какой причине, — господина шевалье де Лоррена. Сказав «в сопровождении», я выразился неточно. Именно с последним мне и пришлось сражаться.

— С шевалье де Лорреном? — удивилась Шарлотта. — Но он-то тут при чем?

— Он представился как доверенное лицо молодого супруга, который от горя не в силах говорить, но, находясь в стесненном финансовом положении, хотел бы получить от меня некоторую сумму в счет будущего наследства.

— Наследства? — изумилась Шарлотта; сюрприз следовал за сюрпризом, и ей было чему удивляться. — Так, значит, они считали, что я умерла?

— Именно! Хочу уточнить, что ваш супруг был в трауре и весьма впечатлял своей скорбью. От горя он едва держался на ногах.

Наконец-то в глазах Шарлотты появились озорные искорки!

— Редкое зрелище! Граф де Сен-Форжа — скорбный вдовец! Как жаль, что я не присутствовала при этом представлении!

— Признаюсь, граф производил несколько комичное впечатление, зато его друг — ничуть. Шевалье не просил, он требовал, чтобы значительная сумма была выдана его другу немедленно, так как финансовое положение графа оставляет желать лучшего. От требований он перешел к угрозам.

— И чем же он угрожал?

— Ни много ни мало — привлечением Его величества короля! Как будто король может что-то изменить в законе!

— Король никогда бы не стал вмешиваться в подобные дела.

— Я знаю. Но мне жаль, мадам, что вы заключили брак совсем не такой, на какой могли надеяться.

— Мне не на что было надеяться. Меня в прямом смысле слова вынудили выйти замуж за графа де Сен-Форжа, и для той бесприданницы, каковой я была, этот брак был неслыханной удачей. Супруг, кроме титула графини, давал мне возможность пользоваться особняком в Париже и замком, не знаю уж где... Вы должны знать это лучше меня, мэтр Моблан, потому что вы составляли брачный контракт вместе с нотариусом де Сен-Форжа.

— В самом деле, я добросовестно составил ваш брачный контракт, но после этого более чем странного визита постарался разузнать побольше о состоянии вашего супруга. И парижский особняк, и замок в Пуату заложены и перезаложены от фундамента и до флюгера.

— Как это может быть? Все твердили мне, когда я выходила замуж, что мне неслыханно повезло, потому что мой муж богат и дает мне все, а я ему — ничего.

— Игра, дорогая графиня, во всем повинна игра. Господин де Сен-Форжа всегда и во всем следует моде, а при дворе, и особенно в окружении брата короля, сейчас в моде азартные игры. Одна партия в хоку или в фараон может сделать вас крезом или нищим без последней рубашки... Вы не представляете, какие там ставки.