— Я в полиции, — сообщила она Николетте. — Деметрис…

— Мы слышали. Этим полны все выпуски новостей. Они говорят обо всем.

Шанталь закрыла глаза. Она поняла, о чем говорит Ник, но у нее нет сил обсуждать это. Сейчас важно вызволить Деметриса из тюрьмы.

— Он не сделал ничего плохого. Это была самооборона, но я беспокоюсь. — Она старалась говорить тихо. — Здесь что-то не так. Я чувствую это.

— Я передам трубку Малику. Он здесь и хочет поговорить с тобой.

— Шанталь? — послышался низкий голос Малика, и она немного успокоилась. — Что там происходит?

— Деметрис в беде. — Она не стала терять времени на приветствие. Ее одолевают усталость и тревога.

— Похоже на то. Расскажи, что случилось.

Шанталь кратко сообщила мужу Николетты то, что произошло, включая арест Деметриса и свой визит в полицию.

— Они говорят, что все дело в применении оружия и сопротивлении аресту, но это не так, Малик. Дело в национальной гордости Ла-Круа. Они наказывают Деметриса за общение с членом королевской семьи.

— Я думаю, ты права. Ему нужен хороший адвокат, и я уже послал его. Он скоро приедет.

— Спасибо. — Она почувствовала огромную благодарность. — Я ценю это, Малик.

— Пустяки, Шанталь. Береги себя и позвони нам, как только появится какая-нибудь информация.

Она едва успела закончить разговор, как появился детектив.

— В вашем распоряжении пятнадцать минут, ваше королевское высочество, — сказал он. — Следуйте за мной.

Алексий хотел пойти с ней, но ему не разрешили.

— Все будет хорошо, — уверила она молодого телохранителя, прежде чем последовать за детективом по серому коридору, ведущему в еще более серую комнату для свиданий, в которой стоял деревянный стол и несколько складных металлических стульев. Детектив жестом приказал ей сесть.

— Вы собираетесь допрашивать меня? — спросила она, опускаясь на ближайший к ней стул. В горле у нее пересохло.

— Нет. — Детектив повернулся и направился к выходу. — В этом нет необходимости. У нас есть вся необходимая информация.

Прошло пять минут, и дверь снова открылась. Шанталь окаменела, когда Деметриса с наручниками на руках ввели в комнату.

Она смотрела на него и не могла узнать. Таким она никогда не видела его.

Что они сделали с ним?

Его лицо распухло так, что стало совершенно бесформенным, правый глаз заплыл и почти закрылся. Права щека рассечена, и из нее сочится кровь.

У Шанталь перехватило дыхание. Не может быть, что это он! Она не узнает его.

— Деметрис! — Шанталь прошептала его имя как молитву. У нее уже не было слез.

Он смотрел на нее, как будто не узнавая, и на лице у него не отразилось никаких эмоций. Офицер, который ввел его в комнату, подтолкнул Деметриса к столу и складным стульям.

— Садись, — грубо приказал офицер. — А вам, ваше высочество, запрещается прикасаться к нему. Между вами не должно быть контакта.

Должно быть, она машинально кивнула. Она могла смотреть только на Деметриса и думать только о нем. Он медленно опустился на стул.

Шанталь резко наклонилась вперед и положила ладони на стол.

— Мы вытащим тебя. Мы заставим их заплатить за…

— Шанталь! — резко произнес Деметрис, чтобы привлечь ее внимание к своим словам. — В Ла-Круа очень суровые законы в отношении оружия. Меня не скоро выпустят.

— Я помогу тебе.

— Как? — Он испытующе посмотрел на нее темными глазами и наклонился вперед, коснувшись грудью стола. — Забудьте обо мне, принцесса. Жизнь продолжается. Наслаждайтесь своей дочерью.

Неужели он говорит серьезно? Забыть его? Она носит его ребенка. Она любит его. Она никогда не забудет его. Но время истекло, и ничего больше нельзя было сказать. Детектив проводил ее к Алексию.

Вскоре они уже направлялись к замку Тибоде. Она отсутствовала всего лишь месяц, подумала Шанталь, входя в двери, но ей кажется, что прошло больше времени. Поднимаясь по лестнице в детскую, она чувствовала себя не членом семьи, а посторонним человеком.

В нарядной желтой комнате Лилли бросилась в объятия матери, и Шанталь крепко прижала дочь к себе. Долго сдерживаемые чувства наконец вырвались, и на глазах у Шанталь выступили слезы.

— Мама! — воскликнула Лилли, еще крепче обнимая Шанталь.

У нее был страшный день. Ужасная неделя. Но теперь она с Лилли, и это самое главное.

— Здравствуй, моя милая. — Она погладила дочь по мягким светло-каштановым кудряшкам, удивляясь, как выросла ее девочка за один месяц.

Шанталь сидела с Лилли в детской, держа дочь на коленях и слушая рассказы о том, что произошло в ее отсутствие — все события, значительные и незначительные, а также мелкие обиды, которые казались Лилли чудовищными, — когда дверь распахнулась и на пороге появилась Катрин Тибоде в бежевом дорожном шерстяном пальто.

— Нам нужно поговорить с тобой, Шанталь, — непререкаемым тоном заявила она. — Филипп уже ждет в кабинете.

Ужас охватил Шанталь; руки и ноги налились тяжестью, и она задрожала, прижав к себе Лилли. Катрин вышла, и Лилли, почувствовав страх матери, обвила ручками ее шею.

— Не бойся, мама.

— Я не боюсь, — ответила Шанталь, потрясенная тем, что дочь почувствовала ее страх. Это она должна оберегать Лилли, а не наоборот.

— Я скоро вернусь.

Филипп и Катрин Тибоде ожидали ее в кабинете Филиппа. Они сидели и пили чай.

Катрин жестом приказала Шанталь сесть. Осторожно опустившись на стул, Шанталь приготовилась к худшему.

Филипп откашлялся.

— Ты можешь представить наше огорчение, когда утром мы увидели, что пишут газеты. Мы находимся в доме твоей семьи в Мелио и вдруг узнаем скандальную историю о… — король замолчал и, прищурившись, устремил взгляд на бедра Шанталь, — твоем телохранителе. Кстати, я должен добавить, что необходимость оного кажется нам абсолютно необоснованной.

— Я уверена, что дворцовые детективы в Мелио сообщили вам о расследовании, — спокойно возразила Шанталь. — Полагаю, что вам известно о смерти Танги.

— Очень печальный случай, — перебил ее Филипп, — но такое часто случается с людьми, имеющими дело с машинами и тому подобными механизмами.

— Как вы уже слышали, Деметрис Мантеакис сегодня спас мне жизнь, — спокойно продолжала Шанталь. — Но, однако, он находится в тюрьме, и против него выдвинуты чудовищные обвинения, — она старалась не вспоминать изуродованное и распухшее лицо Деметриса. — Я хочу, чтобы его немедленно освободили.

— Это невозможно, — твердо возразил Филипп. — Он совершил преступление…

— Защищая меня.