– Шлепанец был на плоской пробковой подошве. Такие носят и мужчины, и женщины. Перепонка была белая, кожаная, на декоративной застежке. Тоже универсальная, – продолжала как ни в чем не бывало Жюли, беря со стола спелый плод манго. – Размер? Трудно сказать, такую мелочь я разглядеть не успела. Но не маленький. Хотя и гигантским он не был. Скорее всего, тридцать восемь – тридцать девять. Но я могу и ошибаться. Где тридцать девять, там и сорок. Значит, мог принадлежать и мужчине. Знаете, почему я приняла его за женский? – после некоторой паузы сказала она, взглянув инспектору в глаза. – Он выглядел не разношенным, а таким аккуратным, узким. И я интуитивно решила, что он женский, а может, он был просто новым, или я в темноте не разглядела.

Дальше последовал поток информации, которую ему самому ни в жизнь не удалось бы получить. Жан-Поль едва успевал строчить в своем рабочем блокноте. Личная жизнь обитателей яхты была столь замысловата, сложна и запутанна, что приходилось только диву даваться. Не всякий сериал сравнится с жизнью российской финансовой элиты.

Инспектор никогда не понимал, почему наличие больших денег лишает людей возможности иметь нормальную крепкую семью. Во всяком случае, это относится к тем людям, кто обрел свое состояние относительно недавно. Что толкает их на любовные экзерсисы, было непонятно этому простому, неизбалованному, честному служаке.

Когда все нюансы происшествия были обсуждены, инспектор высказал пожелания господину Ползунову не спускать глаз с супруги, обещал, со своей стороны, как можно скорее отыскать убийцу и, проводив важного свидетеля до бунгало (исключительно в целях безопасности), попрощался. Уходя, он не удержался и бросил украдкой взгляд на мадам Ползунову. Муж нес ее на руках в гостиную, она беззаботно болтала босыми ножками, как милый расшалившийся ребенок. Инспектор тяжело вздохнул – он бы тоже не отказался от такой ноши.

На яхту весть о происшествии принесла Инна. Они с Семеном собирались отужинать в ресторане, в тихой идиллической обстановке, но толпа, собравшаяся возле административного бунгало, столь не свойственная этим местам, сбила их с курса. Инна, одетая в очередные столь не идущие к ее объемной попке и толстеньким коротеньким ножкам белые обтягивающие шортики, подпрыгивала возле ступеней, пытаясь понять, что же там стряслось.

А уже через пять минут Инна примчалась на яхту с воплем: «Ползунову убили!»

Вся компания, за исключением спящей у себя в каюте Сомовой, примчалась на этот вопль.

– Детка, что ты сейчас сказала? – протрубила с порога салона Ирина Яковлевна, заслонив собой проход и не давая семейству Веселовых выбраться наружу послушать о кошмарном происшествии. Ее облаченная во что-то воздушное и многослойное фигура с голыми руками и весьма смелым для ее возраста декольте напоминала мраморную кариатиду, поскольку была столь же монументальна и недвижима.

– Ползунову убили только что! Полиция заперлась в домике администрации, вокруг толпа народу! – возбужденно подпрыгивая на месте, рассказывала Инна, чувствуя себя вестницей судьбы.

Семен молча и солидно наклонил голову, подтверждая информацию.

– Ужас! Бедный Васька! – схватился за пухлые румяные щечки Шульман. – Надо немедленно пойти туда, поддержать его! – И он кинулся к сходням.

– Подожди, Игорек. – Крупные, похожие на сардельки пальцы Ирины Яковлевны вцепились в его руку мертвой хваткой. Игорь сразу затих, поскольку по опыту знал: из маминой хватки еще никому вырываться не удавалось, ни больному, ни здоровому.

Невысокий, кудрявый Игорек в светлых бермудах и белой майке был похож на карапуза, крепко держащегося за мамину руку, тем более что мамочка была на целую голову выше своего чада. Шульману не хватало лишь панамки и ведерка с совочком для полного завершения картины.

– Я сама туда пойду, – весомо сообщила мадам Шульман, принимая на себя эту печальную, но необходимую миссию. – Все-таки я врач, – неизвестно в какой связи сообщила она, направляясь к трапу твердой поступью.

Остальные с растерянными лицами вернулись в салон и, не сговариваясь, выпили. То ли за помин души, то ли в целях профилактики стресса.

Ирина Яковлевна вернулась очень быстро. Молчание, воцарившееся в салоне, еще не успело стать тягостным.

– Меня не пустили! – возвестила она громоподобным голосом, распахивая двери салона.

– Не может быть! – осел в кресло Игорь, ибо это был первый за всю его жизнь случай, когда дорогую мамочку куда-то не пустили после того, как она решила непременно войти.

– Просто невероятно! – приняла она бокал коньяка из рук Семена и залпом выпила, но, видно, это не помогло преодолеть потрясение, и она сделала знак повторить. – Посторонних уже удалили с улицы, и меня не пустили! – снова повторила невероятный факт бывший главврач столичной клиники. – Да я к Буренкову запросто входила! – громыхала возмущенная до глубины души Ирина Яковлевна, перечисляя министров здравоохранения, которых успела застать на своем веку. – Я к Петровскому Борису Васильевичу запросто проходила! Я Чазову язву лечила! – задыхалась она от возмущения, тряся огромными, с голубиное яйцо, серьгами, усыпанными бриллиантами, которые во времена застоя по дешевке купила у бывшей графини, которую лечила от прободения язвы, и из-за которых родственники бабульки чуть не засудили ее, пытаясь вернуть семейную реликвию.

Возможно, простые жандармы тихого острова Бора-Бора и не выдержали бы напора энергичной и корпулентной Ирины Яковлевны, но прозорливый инспектор Бальзак предпринял невероятно коварный, совершенно неожиданный прием: он запер бунгало изнутри, вынул ключ и унес его с собой в медицинский кабинет, таким образом вынудив своих подчиненных держать оборону до полной победы.

– Значит, ее все-таки убили? – тихим, спокойным голосом спросил Сомов, который до сих пор никак не проявил свое присутствие.

– Крови или других следов насилия ни на ступенях, ни в корпусе я не заметила. Но похоже, что да, – весомо сообщила Ирина Яковлевна, выдержав надлежащую паузу.

– Боже! Максим! – истерично выкрикнула Татьяна Веселова, кидаясь на шею мужу. – Увези меня отсюда! Прошу тебя! Увези! Ты слышишь? – Ее крики за несколько секунд превратились в настоящую истерику, и она уже не просто держала мужа в объятиях, она трясла его так, что голова моталась из стороны в сторону. – Я не могу, увези меня! Увези! Сейчас же!

Максим постарался расцепить ее руки и, крепко обняв, прижал к себе, не переставая приговаривать:

– Конечно, мы сейчас же уедем, соберем вещи и уедем, только сначала надо успокоиться. – Он крепко сжимал вырывающуюся жену и, наконец подхватив ее на руки, понес в каюту, делать успокаивающий укол.

Среди оставшихся воцарилась неловкая тишина.

– Возможно, в данной ситуации имеет смысл устроить двойные похороны. Ты как думаешь, Игорек? – прозвучал, словно звон похоронного колокола, спокойный, четкий голос Ирины Яковлевны.

Судя по реакции, Игорек думал о чем угодно, но только не об этом.