Я двумя пальцами потерла заслезившиеся глаза и сделала глубокий вдох, чтобы собраться с силами, а потом взглянула на зияющую пропасть и восточные горы, которые возвышались за ней.

Вдруг я заметила изогнутый, заснеженный горный пик, который выделялся на фоне других. Я знала его: в моем саду гротесков находилась его миниатюрная копия. Раньше я не представляла, где его искать. Меня охватила смесь радости и ужаса.

Пусть я начала сомневаться в себе, но Горедд по-прежнему нуждался в итьясаари. Я стала спускаться по веревочной лестнице так быстро, как только могла.

Мои сопровождающие сидели у подножия скалы и ужинали. Увидев меня, Жоскан вскочил на ноги и бросился придерживать лестницу. Я взяла протянутую мне руку и спрыгнула на ковер из сосновых иголок.

– Она с нами не пойдет, – громко произнесла я, опережая неизбежные расспросы.

– Садитесь и покушайте, – мягко предложил Жоскан, жестом указывая мне на свободное место рядом с Абдо. – У вас убитый вид.

Тревожно нахмурившаяся Нэн протянула мне хлеб с сыром.

– Видите ту изогнутую гору на востоке? – спросила я, благодарно кивнув. – Сколько времени нам нужно, чтобы до нее добраться?

– Три дня, – ответил Мой, выпрямив спину. – Ее название – Пашаголь, или Рог Безумной Козы. Я вырос под ее сенью.

– У нас нет времени туда ехать, – вмешался Жоскан, переводя взгляд с капитана на меня. – Дама Окра сказала, что у вас есть только шесть недель. В Самсаме вас ждет много дел.

– Я понимаю. Но на той горе живет итьясаари. Я не знала, что это в Нинисе.

– Если поскачем быстро, можем успеть и за два дня, – сказал Мой. – Тогда вы задержитесь всего на четыре. Я думаю, вы наверстаете это время в Нинисе.

Жоскан поднял руки вверх, будто сдаваясь.

– Если вы не бросите меня наедине с разгневанной прабабушкой, я к вашим услугам. Давайте проедем через Донкэс.

Я смотрела на свой хлеб, удивляясь тому, как сильно проголодалась. Абдо подсел поближе и прижался щекой к моему плечу. Я заглянула в его мудрые глаза.

«Вы разочарованы», – сказал он.

«Да нет, просто избавилась от иллюзий, – ответила я, снимая со своего сыра сосновую иголку. – Я поняла, в чем сама себя обманывала».

Он серьезно кивнул и перевел взгляд на монастырь.

«С ней все будет хорошо. У ее души свет мощный и колючий, как у ежика. Все равно что у дамы Окры. С этим, наверное, ничего не поделаешь. К тому же нам одной дамы Окры хватает с головой, правда?»

Он пытался меня развеселить, но, если честно, я бы с радостью собрала под одной крышей и тысячу дам Окр, согласись они прийти.

После двух дней езды по дороге, которая все сильнее поднималась вверх, мы наконец добрались до деревеньки Донкэс, расположенной на склоне изогнутой горы. Где-то неподалеку жил мой дикарь, Малыш Том. Наверняка он держался подальше от деревни – с его-то ростом и когтями на пальцах ног. Мы собирались остановиться в местном палашо и провести несколько дней, прочесывая всю округу.

Рассказывая о своем провале с Од Фредрикой, я упомянула, что у нас есть шанс найти Малыша Тома.

– Конечно, попытайся, – сказала Глиссельда. – Но не забывай, что вам нужно приехать во Фнарк – в Самсам – ко дню святого Абастера. Вы успеете, если заедете в Донкэс?

– Жоскан говорит, что да, – ответила я, хотя меня терзало беспокойство. Святой Абастер словно преследовал меня.

Никто не мог дать гарантий, что я найду кого-нибудь из самсамийских итьясаари, даже если доберусь до Фнарка вовремя, а задержавшись в Донкэсе, я получала возможность привести домой еще одного полудракона. Я была готова настаивать на своем. Малыш Том казался мне синицей в руке.

Когда мы завернули за последний поворот извилистой горной дороги, перед нами предстал Донкэс, на улицы которого высыпали едва ли не все его жители. Мужчины надели щегольские вышитые рубашки и шляпы, а женщины вплели в свои русые косы ленты и нарядили детей. Деревня имела праздничный вид: над каждой крышей развевался золотисто-оранжево-алый флаг Ниниса, а подоконники были усеяны горшками с розовыми и желтыми цветами.

Толпа шествовала вслед за повозкой, запряженной быком, которая едва виднелась вдали. Она была украшена яркими лентами и цветочными гирляндами, и в ней находилась статуя, завернутая в полупрозрачные ткани. Капитан Мой, скакавший рядом со мной, широко улыбнулся:

– Сегодня праздник Санти Агнести. Она наша покровительница. Помогает делать хороший сыр.

Люди следовали за статуей со скоростью похоронной процессии. Услышав стук копыт, они разошлись в стороны, чтобы дать нам проехать. «Значит, мы теперь тоже участвуем в церемонии?» – спросил Абдо. Он не стал дожидаться ответа и вскочил ногами на седло, уверенно и изящно сжав поводья одной рукой. Селяне смотрели на него, разинув рты, а он улыбался им, махал своей худенькой, загорелой ручкой и посылал воздушные поцелуи. Когда он сделал сальто назад, устояв на седле, толпа сначала затаила дыхание, а затем разразилась аплодисментами.

– Мы им не мешаем? – спросила я у Моя, но по его довольному виду было понятно, что он всем доволен.

– Где-то здесь должны быть мои кузины. Им это зрелище точно понравится! Только осторожнее, муш! – крикнул он, назвав Абдо прозвищем, которое ему дала Нэн. – Не упади головой вниз!

Абдо захлопал глазами, как само воплощение невинности, а потом схватился за край седла и сделал стойку на руках.

– Санти Мерди! – пробасил Мой и рассмеялся: – Мне придется привязать тебя к лошади!

Абдо разжал одну руку, не выходя из стойки.

Рыночная площадь была забита людьми. Повозка со статуей Санти Агнести свернула к ее розовому храму, украшенному изображениями птиц, коров и горных цветов, но толпа задержалась среди прилавков с едой, палаток торговцев и кукольников.

– Чтобы попасть в палашо, нужно свернуть налево, – крикнул Жоскан, но нашему отряду пришлось остановиться, поскольку капитан Мой издал радостный вопль, слез с лошади и попал в объятия каких-то людей, которые сжимали его ладони и дружески хлопали по спине. Когда к капитану подбегали малыши, он брал их на руки и подбрасывал в воздух, а потом целовал в лоб.

К нам с Жосканом подъехала Нэн.

– Кузен, кузина, дальняя кузина, – говорила она, указывая на селян. Казалось, что она ведет подсчет. – Как эдо у вас говоридся… дьядья.

– Не спрыгнете с лошади, чтобы с ними поздороваться? – спросила я.

– Меня вырастили в Сегош, – Нэн гордо задрала подбородок вверх. – А не чтобы коров доить.

Жоскан побарабанил пальцами по луке седла, прищурился, взглянул на небо и вздохнул:

– Солнце уже почти садится. Мы в любом случае не стали бы искать вашего итьясаари в темноте.