постоял, ощущая кожей прохладный сырой воздух, затем направился вглубь. С каждым сделанным шагом Карло чувствовал, как уплотняется атмосфера, как сгущается ощущение тревоги, становясь осязаемым и как будто живым. Казалось, воздух хочет не то задержать незваного гостя, не то вытолкнуть прочь.

Кое-где вода стекала по стенам, образовывая лужицы. Карло продолжал двигаться и приглядывался к поверхности стен, надеясь увидеть хоть какой-нибудь потаенный лаз или отверстие, которое говорило бы о том, что к туннелю проведены дополнительные ходы. Но каменная твердь, насколько он мог судить, была монолитной. Узкий настил скрипнул под его ногами, и он прижался к стене, боясь коснуться рельсов и толстых проводов, похожих на откормленных змей. Он поднял голову и вгляделся в рытвины на потолке. Свод казался сильно деформированным, а его поверхность тускло поблескивала от невесть откуда просочившейся воды, капавшей на голову. Затем Карло присел, рассматривая свободную часть пола, не скрытую настилом, и разглядел плотно утоптанный слой осколков породы.

Карло прикинул в голове время и ускорил шаг в надежде найти укрытие на случай непредвиденного появления поезда. И вскоре нашел небольшое углубление в стене, напоминавшее каменный гроб, установленный вертикально. На боковом пристенке Карло различил цифру 23, написанную белой краской. Он шагнул внутрь, стараясь не касаться спиной холодной и мокрой поверхности, и высунулся, бросив взгляд поочередно вправо и влево. От входа он отошел уже довольно прилично, с другой же стороны туннель сужался в неопределенную точку, и невозможно было на глаз определить его длину. Темные участки мозаикой смешивались со светлыми, и, даже глядя вдаль, насколько возможно, Карло не видел выхода. Он повернул голову влево, ко входу, где был несколькими минутами ранее. Но проход исчез, словно его стерли гигантским ластиком, на его месте зияла чернота, слившаяся со стенами. У Карло заколотилось в груди. Он потряс головой, пытаясь избавиться от темных пятен, мельтешивших перед глазами. В ушах звенело эхо. Он не мог разобрать, где оно рождалось, куда ударялось, он лишь ощущал, что оно приближалось. Все сильнее и сильнее. Неосязаемые бестелесные обрывки, укравшие у него путь к спасению. «Эхо ведь появляется в ответ на звук», – только и успел подумать Карло перед тем, как без чувств упал на землю, а его рука оказалась прямо на рельсах.

Ланцио, Италия. 1909–1910 годы

После прибытия рабочих Франко погрузился в дела. Предстояло сделать многое, но в первую очередь замаскировать активность вокруг Клыка, обставив ее как обычные работы по добыче известняка, не вызывающие подозрения ни у кого в Ланцио.

Просторное полутораэтажное строение для работы соорудили на скорую руку нарочито неказистым. Лишь массивная железная дверь и отсутствие окон могли смутить слишком внимательного наблюдателя. Внутри все оборудовали для нужд специалиста по драгоценным металлам, которого нанял Франко. Геолог, синьор Сарто, взяв на пробу грунт и сверившись с показаниями Франко о находках меди, высказал предположения о возможных запасах, дав тем самым еще большую надежду. Но для точного ответа необходимо в первую очередь отделить золото от руды – разумеется, лишь в случае его обнаружения. Начался долгий и затратный процесс добычи и измельчения пластов грунта, для чего требовалась бесперебойная подача большого количества воды, а также цианистый раствор для смешивания и выделения примесей золота. Франко разыскал цианид через знакомого аптекаря, и тут ему снова пригодились обширные связи в городе.

Франко теперь ежедневно ранним утром приезжал на разработки и наблюдал, как постепенно меняется скальный ландшафт, с видимым удовольствием строил планы, способные привести бизнес к процветанию. Его подчиненные крепко уяснили, что под началом Франко прохлаждаться не получится, и, хотя напрямую управлял ими Николо, каждый старался выслужиться перед непосредственным начальником. Николо же рьяно приступал к своим обязанностям и появлялся спозаранку, подчас раньше самого Франко. В обед он обычно уезжал, чтобы следить за работами на собственных карьерах. Довольно быстро мужчины вошли в колею, поиск золота сблизил их, и теперь каждое утро начиналось с вопроса: «Есть ли новости?» Но ответом пока было молчание.

Франко, несмотря на занятость и преданность работе, все же умел разделять личную жизнь и служебные дела, сохраняя определенный баланс. Поэтому он, желая наверстать упущенный шанс, решил отпраздновать Новый год с друзьями. Утром за завтраком Виктория, страдавшая от нехватки общения, предложила провести праздник в доме Франко, и он с радостью дал на это согласие, отметив, что собрать всех вместе будет отличной идеей.

На слабые протесты Николо Франко решительно возразил местной поговоркой:

– Это Рождество отмечай дома, а Новый год – с кем хочешь! – и добавил, что будет рад видеть Марио, брата Донаты, который планировал приехать с женой и детьми.

Виктория, обретя цель, запорхала по дому. Занимаясь приготовлениями, она включила энергию на полную мощность, продумывая каждую мелочь в оформлении интерьера, стола и блюд. Утомленные непривычной нагрузкой слуги исполняли приказы, в порыве вдохновения слетавшие с алых губ. В доме был отмыт каждый угол, почищено столовое серебро и натерты бокалы, закуплены мясо и рыба, овощи, фрукты и вино, составлено обширное меню из первого, второго, третьего и вдобавок двух видов десерта. К торжеству все было готово в срок, и 31 декабря к дому Франко стали съезжаться приглашенные.

Хозяин встречал гостей на пороге. В его нагрудный карман Виктория угнездила красный шелковый платок, символ удачи и хорошего настроения в наступающем году. Первым на празднование прибыл отставной генерал Эрнесто Балди вместе с супругой Анной. Немногословная женщина, почти не поднимая глаз, вышла из экипажа. Франко с трудом мог различить черты ее бледного лица, когда она шла позади мужа. Полной противоположностью жене являлся Эрнесто, облаченный в парадную военную форму. Его голос заглушал все иные звуки, а крупный нос выдавал натуру властную и бескомпромиссную. Следом за четой Балди в просторном экипаже прибыли Николо с Донатой. Графиня Партичини, увидев дом Франко впервые, с любопытством оглядывалась, в это же время ее брат, Марио, ловко спрыгнул с подножки и засеменил навстречу Франко, а затем, спохватившись, бросился назад к распахнутой дверце, чтобы подать жене руку. Та повела себя так, словно подобное недоразумение ей не впервой. Приняла руку и, грациозно спустившись, пошла рядом с мужем. Франко попросил прибывших пройти в гостиную и передал их на попечение расторопных слуг, а сам остался снаружи в ожидании остальных. Николо решил составить ему компанию, и разговор зашел о делах:

– На Клыке заканчивается вода, я приказал сделать новые запасы, – начал он.

– Хорошо. Я разберусь с оплатой, – без особого интереса отозвался Франко, не желавший в праздник говорить о работе. Однако Николо что-то терзало:

– Могу я задать тебе вопрос?

– Говори.

– Сколько ты уже потратил на все?

– Ты про Клык? К чему эта болтовня? – Он сделал последнюю попытку свести разговор на нет.

– Я считаю, что ты слишком тратишься, а ведь нет никакой гарантии, что труды окупятся. Мы работаем уже несколько недель и даже не приблизились к обнаружению залежей. Сегодня приходил управляющий.

– Дино? Что ему нужно?

– Я не пустил его на территорию, и ему это не понравилось. Не думаю, что он что-то заподозрил, кажется, он просто решил рассмотреть меня поближе. Беспокоится, что я займу его теплое место.

– Сейчас, пока золота нет, можно не беспокоиться, но придется быть осмотрительнее, когда это случится.

– Ты так в этом уверен.

– Без подобного настроя не стоило и начинать. Станем работать слаженно и тогда добьемся нашей цели.

– Твоей цели.

– Ты полноправный участник, Николо, не сомневайся, что получишь хорошие деньги в случае успеха, – Франко взглянул на друга, как если бы увидел впервые.

Послышался стук копыт, и вскоре на тропинке появился экипаж, который Франко тотчас узнал.

– Кто это? – бросил Николо, приглядываясь.

– Маддалена, насколько могу судить, – ответил Франко, поправляя в нагрудном кармане платок. – По всей видимости, не одна: кажется, Ева все-таки смогла выбраться. – Он пошел им навстречу.

Синьора Гоцци, с головы до пят задрапированная в черный шелк, приняла объятия старого друга. Маддалена сияла в невесомом одеянии, на груди переливалось расшитое бусинами монисто.

Заметив оторопевшего Николо, она сдержанно ему кивнула.

Вместе они прошли в дом, вызвав небольшой переполох, когда собравшиеся принялись приветствовать друг друга и обмениваться комплиментами. Затем мужчины обособились, оставляя дам обсудить последние светские новости, и отошли к камину, где закурили.

– Где же твоя гостья? – Николо оглядел комнату.

Ответом ему стал игривый голос, раздавшийся от двери.

– А вот и я! – Виктория впорхнула в комнату,