низводит их до уровня скота и обескровливает; эти люди никогда не обретут свободу вновь. Вот почему его прозвали Великим Охотником – тайный способ описать чудовище. Нимрод гоняется за всем живым. Убивает зверей сверх всякой меры, не обжаривая и не разрубая их на части; эксплуатирует людей. Кроме того, он преследует прекрасных женщин, отправляя своих слуг во все концы. Мы с тобой уже видели эти колонны пехотинцев.

– О да, я встречал их даже в своих отдаленных краях. Все красавицы прячутся. Что он с ними делает?

– Селит их у себя во дворце.

С этими словами Гавейн замкнулся. Он был сильно взволнован. Я подождал, чтобы он успокоился. Наконец Волшебник снова пристально взглянул на меня:

– Что самец делает с самкой?

Он вздохнул… Ему было мучительно говорить о властителе Бавеля. Несмотря на его сдержанность, я настаивал:

– Как выглядит Нимрод?

– Как Нимрод. Он ни на кого не похож.

– Он красив?

– Так считают.

– Но ты так не думаешь!

Волшебник вздрогнул и замахал вокруг себя руками, будто отмахиваясь от комаров.

– Едва он появился, я предусмотрительно пал ниц. Не забывай, что я завишу от царицы Кубабы. Так что я плохо рассмотрел его.

– Где ты его видел?

– У нее во дворце. Один раз. Во время визита вежливости. Ну да, как же, вежливости… Нимрод пришел главным образом оценить укрепления Киша, сосчитать количество военных и определить состояние здоровья Кубабы. Долгие годы он, словно лис у заячьей норы, подстерегает ее, готовый сожрать. А в тот день он от нетерпения ввалился прямо в нору.

– Он сильный? Жестокий?

– Сильный и жестокий. Хотя таковым не выглядит.

– Расскажи про него еще.

В этот момент мимо прошел какой-то отряд, бесцеремонно оттолкнув нас в сторону, как будто мы загородили дорогу. Слабый Маэль потерял равновесие и свалился в канаву. Саул в сердцах схватился за топор, чтобы наказать грубиянов, но Гавейн свирепо глянул на него и схватил за руку. В шлемах, в толстой кожаной броне, с копьем в руке и кинжалом на бедре, три десятка бородатых солдат ритмично двигались вперед, попирая землю тяжелым гулким шагом. Они вызывали ужас, хотя было неясно, враждебны они или равнодушны.

Волшебник повернулся к ним спиной. Так же поступил его дрожащий от страха слуга. Роко спрятался у меня в ногах и плотно прижался брюхом к земле, чтобы сделаться невидимым. Сосредоточив во взгляде всю ярость, которую с трудом сдерживали его мускулы, Саул, хвастун и задира, смотрел на солдатню с ненавистью. А Маэль – он уже сидел верхом на своем отце – широко распахнутыми глазами завороженно разглядывал эту шумную, разгоряченную и воняющую по́том колонну, которая поднимала над дорогой густое облако пыли.

Я внимательно рассмотрел обоз. В центре ослы тянули раскачивающуюся повозку, накрытую полупрозрачной тканью, сквозь которую можно было различить четыре женских силуэта. Этот отряд доставлял Нимроду красавиц.

Повозка уже удалялась, когда от тряски полотнище ткани приподнялось, и я разглядел под вуалью молодую женщину, стройную, с тонкими запястьями и лодыжками. Я вздрогнул… Нура?

Полотнище упало.

Я чуть не закричал, но было слишком поздно. Повозка уже исчезла из виду.

Действительно ли я видел Нуру, или мне показалось?

Нуру, плененную только теперь, наверняка украденную у ее предыдущих похитителей?

Кортеж скрылся за поворотом.

Может, я сходил с ума? Мысль о Нуре так настойчиво преследовала меня, что я придавал другим женщинам ее черты? Или это правда, она была в той повозке и вскоре ее запрут во дворце Нимрода?

Я обернулся к своим спутникам. Увидели ли они очень красивую, изящную и стройную женщину? Этот вопрос замер у меня на губах: ведь никто из них не знал Нуру.

Гавейн отвернулся, его слуга тоже – они были слишком напуганы, чтобы заметить мое волнение. Волшебник стряхнул пыль со своего одеяния, привел в порядок напомаженные волосы, слегка подкрасил губы и снова принял горделивый вид. Правда, лицо его иногда искажали нервные подергивания, а в зрачках сохранился отсвет страха.

– В путь! – воскликнул я.

Они с удивлением взглянули на меня – так требовательно прозвучал мой напряженный голос.

– Нельзя терять время. Мы двигаемся со скоростью улитки.

Гавейн проворчал:

– Что за поспешность! Если бы ты наконец сказал мне, зачем ты туда направляешься…

Вместо ответа я стегнул своего мула и тронулся вперед.

Скорей! Добраться до Бавеля. Разработать план. Освободить Нуру.

Путешественники рассказывали мне про миражи, эти реальные картины, что возникают вдали и исчезают, когда вы приближаетесь; они упоминали оазисы в песках, колодцы среди дюн, горы до небес, пламенеющее в грозовых облаках второе солнце. О миражах никто ничего не знал, их описывали друг другу или задумывались, почему посреди иссушенных и раскаленных земель Боги, Духи и Демоны так жестоко шутят над нами. И вот теперь я, пересекший не одну пустыню и никогда не сталкивавшийся с их злобными выходками, возможно, и сам преследовал мираж в этом пропитанном влагой краю! Передо мной в воздухе витал образ, великолепный образ.

Где ты, Нура?

Меня не покидало воспоминание о повозке с приподнявшимся пологом. Напрасно я вновь и вновь возвращался к эпизоду нашей нечаянной встречи, тщательно пересматривал его, анализировал – я не приходил ни к какой уверенности. Взаправду Нура? Или Нура понарошку? Однако же это сомнение избавило меня от другого – больше никаких раздумий! Даже если не Нуру я заметил в той колонне солдат, я должен добраться до Бавеля: или она уже там, или скоро там окажется. Встреча с наемниками Нимрода укрепила мою решимость.

Где ты, Нура?

Мы двигались цепочкой, один за другим. Я шел впереди, стараясь увеличить темп. Меня бесила наша медлительность. Казалось, заодно со мной только Роко, который приемисто бежал впереди.

Понимая, что во мне произошел какой-то перелом, Гавейн поглядывал на меня пристальнее, чем обычно. Я же замкнулся и отвечал на его вопросы неохотно, отчего мне сделалось еще горше.

Где ты, Нура?

Я настаивал на долгих переходах и коротких ночевках. Саул благоговейно следовал за мной, Маэль дремал, сидя на осле, а Гавейна разрывало от любопытства.

Нура, где бы ты ни находилась, я иду к тебе!

* * *

Бавель тотчас стиснул меня в своих объятьях. Было ли это связано с обвивающими город укреплениями, с изгибом дорог или защитой стен? Бавель был сродни женщине, и эта женщина принимала меня. Исчезли воздух и небо, мои извечные товарищи: небо скрыли дома в несколько этажей, которые почти сходились над улочками, а воздух был насыщен запахами, сообщавшими о бурной городской жизни, пиве, жареном мясе, сладостях, поте