– Устал?

– Хочешь, найму тебя отнести это?

Шайлиф засмеялся, но ловить напарника на слове не стал. Наверняка и сам после гибернации не совсем пришел в себя. Тоби глубоко вдохнул, взвалил ящик на плечо и поплёлся дальше.

Мир вокруг отличался от того, из которого они прибыли. Шайлиф говорил, что на Уоллопе несколько синхромиров. Ну да, отчего бы разным синхромирам не уживаться на одних и тех же планетах? Цифры 270/2 означали другую частоту. В разных синхромирах, наверняка сформировались разные культуры и традиции, не говоря уже о языке и технологии. И все это может невообразимо отличаться от того, что было во времена освоения Седны. От таких мыслей делалось нехорошо. Но от реальности не спрячешься. Достаточно посмотреть по сторонам.

Тоби еле доплёлся на борт с последним ящиком. Орфей радостно подбежал к нему, но у парня даже не хватило сил его поприветствовать. Погрузились и все боты. Нисса взяла управление на себя. Всю обратную дорогу они с Кассоном болтали о воровских привычках распустившихся синхромиров. Тоби устал настолько, что едва разбирал слова.

Шайлиф молча сидел рядом. Спокойный и уверенный. Пожалуй, такому можно доверять. Не то что говорливому Эммонду. Наконец, они вернулись и выгрузили ящики. Когда сняли скафандры, Шайлиф протянул деньги:

– Позвони мне завтра. Я покажу тебе, как найти работу.

– Отлично, – ухмыльнулся Тоби. – Шай, спасибо огромное!

– Да не за что. Только Корве не рассказывай, – он вздохнул, закатив глаза. – Я переговорю с ней. Но дай мне несколько дней.

– Спасибо!

Не чуя под собою ног от усталости, Тоби покинул склады, поднялся на эскалаторе в город. Орфей щебетал и вился вокруг, довольный, что снова ощутил под лапами нечто твердое. Тоби вяло улыбнулся ему.

Его неотступно преследовала одна мысль. Синхромиры такие разные, а этот казался удивительно знакомым. Люди, здания… все было странным и чужим, и этот город в пузыре, и цивилизация, которую он приютил. Но Тоби как будто видел тут все раньше, только очень давно.

Внезапное озарение взорвало рассудок, когда мимо прошла женщина, одетая в точно такую же блузку и леггинсы, какие они с Питером придумывали для игры. Тоби развернулся и уставился ей вслед, а потом чертыхнулся, засмеялся и чертыхнулся снова.

Он видел этот мир всего пару месяцев назад. Более того, помогал его проектировать.

Создавая синхромир 360/1, Питер не просто вдохновлялся культурой, обычаями и технологиями игрового мира, выдуманного им вместе с Тоби.

Синхромир 360/1 и был «Консенсусом».

Тоби и Питер построили мир.

Задача не из легких.

Если ты богат, то и живешь как богач. Элитные кварталы с круглосуточной охраной, телохранители, даже, если нужно, своя мини-армия и боты-шпионы размером с комара. Закрытый мирок, безмятежность и безопасность.

Макгонигалы не были настолько богаты.

Отец заработал состояние, разрабатывая залежи опасных газов на океанском дне. Его компания искала скопления гидратов метана и углекислого газа в морских впадинах и связывала углеродистые соединения, переводя их в более безопасную форму. Никто не хотел повторения «Большой отрыжки», когда арктические моря всего за пару десятилетий выбросили в атмосферу больше углекислоты, чем накопилось бы за миллионы лет антропогенного загрязнения. Десятилетия работы по уменьшению выбросов СО2 пошли насмарку. Сразу после «отрыжки» температура на Земле поднялась до невероятных показателей. Страны объединились для постройки орбитальных зонтов, укрывающих планету от солнца. Именно так и началась эпоха колонизации других планет.

Папа звал себя «скромным уборщиком парниковых газов», но заработал на этом столько, что его заметили по-настоящему богатые люди. А мама была специалистом по переработке мусора. У неё был талант придумывать способы превращения отходов в сырье для новых производств. Этот талант и позволил заселить Седну. Никто другой не организовал бы такого эффективного распределения ресурсов. Родители Тоби обладали умениями, идеальными для колонизаторов безжизненного планетоида на краю Солнечной системы. Но родители полетели туда не по своей воле.

Когда папа разбогател, это заметили не только триллиардеры. На его состояние обратили внимание преступники.

Однажды солнечным осенним днём Тоби вернулся домой и обнаружил парадную дверь разбитой. Няня лежала мёртвой на полу кухни. Тоби долго смотрел на кровь в её разметавшихся светлых волосах, и вдруг понял: Питера в доме нет!

Сейчас он ясно помнил, лишь как бегал по дому, выкрикивая имя брата. Потом появилась толпа полицейских, вернулись родители и сестра. Эвайна крепко прижимала к себе плюшевые игрушки, глядела на все отсутствующим взглядом. Те, поняв, что дела плохи, переключились в режим утешения. Весь следующий месяц Эвайна слушала их ласковые голоса, разговаривала только с ними. Психотерапия плюс правильные таблетки – и травма почти не оставила следов.

А Тоби спасло от кошмаров участие в расследовании. Он был в курсе всех новостей, ходил с отцом в полицейский участок, узнавал подробности о бизнесе похитителей, процветающем на ниве межпланетной организованной преступности и ужасно расколотого общества, где ты был либо независимым богачом, либо нищим рабом.

Тоби хорошо помнил поиски, долгие разговоры с родителями и Эвайной. Но он не мог вспомнить день, когда Питер вернулся – равно как и день, когда его украли.

Преступников убили. Питер видел, как их скосило автоматной очередью. Мальчик пробыл в плену достаточно долго, и психиатры говорили, что он успел привязаться к преступникам, несмотря на то что они угрожали его убить, если не получат выкуп. Похитители – муж и жена – оказались беспросветно бедными людьми, отчаявшимися законным способом выбраться из нищеты. Питер без устали твердил, что виновато общество, а не они.

Но супруги не сказали мальчику, что убили его няню. Тоби помнил эту сцену в комнате допросов. Сначала Питер держался гордо, дерзил, кричал на полицейских. Обвинял их в убийстве своих друзей.

Старший инспектор не выдержал и брякнул:

– Да как ты можешь говорить такое?! Они же убили Марию Терезу!

Питер ошарашенно посмотрел на него.

– Да, твою няню, – повторил сыщик. – Они убили её, когда забирали тебя.

– Прекратите, ему же всего восемь лет! – сказал папа.

Слишком поздно. Тоби увидел, как погас огонь в глазах брата. Будто внутри него что-то сломалось. Питер вдруг стал очень тихим и спокойным.

Его молчание тянулось днями. Неделями. Психиатры приходили и уходили. Родители тоже провалились в глубокую депрессию. Питер больше не улыбался – не улыбались и они.

С Эвайной было всё в порядке. Её утешали игрушки. Родители попробовали дать такие же Питеру, и они даже немного помогли. Но Тоби знал: не по-настоящему. Пусть даже мама с папой этого не поняли. Питеру нужно было такое же сильное переживание, как похищение.